это правда, – посоветовал Малыш, доставая из кармана… сигару!
– Малыш, что за фокусы? – изумилась Марина, увидев это.
– Должен же я соблюсти конспирацию! – усмехнулся он, щелкая обрезалкой и закуривая. – И потом, кто-то мог вспомнить мою манеру держать сигарету в левой руке, это бывает достаточно редко. Ну, и я ведь англичанин, у нас курящих не жалуют, а сигара после ужина под рюмку коньяка – хороший тон.
– Кошмар какой!
– Хочешь попробовать? – Он протянул ей сигару, Марина с непривычки затянулась и закашлялась, вмиг обнаружив, что ребра по-прежнему сломаны и болят. – Детка, это ведь не сигареты!
– Фу, дрянь какая! – охая, проговорила Коваль. – Так что ты там говорил про пингвина?
– Я тебе предлагаю сказать всем, кто появляется у тебя в доме, что я приехал к тебе, потому что безумно влюбился и хочу пригласить тебя в Англию.
– Вот с этого места поподробнее! – приказала она, взяв сигареты со стола.
– Детка, я не хочу обсуждать это сегодня, время не совсем подходящее, – уклонился он, но, видя, что жена не согласна с такой постановкой вопроса, отрезал, как бывало: – Базар кончай, Коваль! – И она еще раз поняла, что внутри это по-прежнему Малыш, жесткий и умеющий, когда ему надо, поставить ее на место.
– Как скажешь, – покорно согласилась Марина. – Давайте выпьем, а то у меня раздвоение начинается: ты – и вроде не ты!
Выпив, она почувствовала себя лучше и даже расслабилась немного, но все еще не могла до конца осознать, что сегодня ночью будет лежать в объятиях любимого мужа, чувствовать его руки, губы, его тело, по которому так скучала все это время. Хохол мрачно кусал ногти, глядя на хозяйку исподлобья, не хотел делить, но и возразить не мог, понимая, как она сейчас счастлива.
– Малыш, ты, надеюсь, на экскурсию по местам боевой славы не собираешься? – спросил он. – А то она с тобой попрет, а ей сейчас в город не надо – заметут, даже если окурок мимо мусорки бросит. Они тут с Розаном такое замутили – голова кругом идет!
– Нет, я не поеду никуда, хочу с женой побыть хоть немного, – откликнулся Егор. – И, Хохол, давай все дела на завтра перенесем?
– Как скажешь, – понял все Хохол и встал, направляясь к себе.
– Похоже, детка, я лишил твоего приятеля чего-то очень личного! – заметил Егор, проводив его взглядом.
– Ой, прекрати – он не мальчик, прекрасно знает, что к чему! – отмахнулась Марина. – А вот ты за все время, что находишься здесь, еще ни разу меня не поцеловал. И мне обидно, между прочим, ты совсем отвык от меня в этой своей Англии.
– Я растерялся, детка, и потом – боюсь, что сделаю тебе больно, на тебе ведь места живого нет, судя по Хохловым рассказам.
– А ты не слушай ничьих рассказов, возьми и сам проверь, – посоветовала она, поднимаясь из кресла. – Идем спать, уже очень поздно.
Глядя на то, с каким трудом Марина идет по лестнице, хватаясь за перила, как раздевается, обнажая тугой корсет, держащий сломанные ребра, как одной рукой пытается убрать покрывало с кровати, Егор прикусил губу. Его красавица-жена сейчас была похожа на изнуренную тяжелой болезнью девочку- подростка. У него сжалось сердце, совсем так, как после звонка Хохла, когда тот сбивчиво рассказал ему эту дикую историю с избиением. Малыш не находил себе места, метался по дому в Бристоле, ненавидя все, что окружало его. Только к утру, когда юрист его фирмы позвонил и сообщил, что передал документы на оформление визы, Егор немного пришел в себя, в душе сожалея, что Англия – это не бесшабашная Россия и за деньги здесь ничего невозможно ускорить. Когда же паспорт с визой оказался на руках, Малыш сломя голову рванул в аэропорт, уже в Москве кое-как дождался своего рейса. Потом почти часовая тряска в такси… И вот, наконец, он увидел ее, свою девочку, прикоснулся к ней, к ее изломанному телу, закованному в корсет, к лицу со следами синяков. Как посмели мужики замахнуться на это, да и мужики ли они?
Малыш сам убрал с кровати черный шелк покрывала, сел перед женой на постель и тихо, но твердо и безапелляционно сказал:
– Все, хватит! Я не могу этого видеть! Завтра же, слышишь – завтра прямо с утра начинаем оформлять бумаги на выезд! И не смей возражать мне, я сам все сделаю, я не оставлю тебя здесь, заберу с собой, даже если мне придется везти тебя связанной и упакованной в чемодан! Посмотри, во что ты превратилась?! Ты молодая девочка еще, а выглядишь, как попавшая под пресс кошка!
– Егор…
– Так, молчи, я сказал! – отрезал он таким тоном, что Марина сочла за благо рот закрыть и молча хлопать глазами. – Я не заставляю тебя переезжать ко мне, я и сам уже не могу там, но пока не время, не улеглось еще все вокруг гибели Строгача, поэтому нельзя мне сюда, и тебе тоже нужно отсидеться в безопасном месте. Ты пойми – раз вышел скандал, они все сделают, чтобы сухими из воды выйти, а это возможно только при условии, что ты прекратишь мозолить им глаза. Но ведь твои ментовские приятели прекрасно знают, что коль скоро Коваль заварила кашу, то добровольно не остановится. – Он взял ее за руки и пристально посмотрел в глаза. – Следовательно, тебя нужно – что? Верно, убрать, красавица моя! И у них хватит сил и возможностей сделать это, уж поверь мне. Ты можешь разбиться на машине, а что – гоняешь ты лихо, да и водитель у тебя тот еще специалист, ты можешь банально погибнуть в перестрелке – тоже просто организовать, на посту ГАИ, например, или еще где. Поэтому давай не доводить до греха доблестную российскую милицию, ты спокойно собираешь вещи и едешь со мной, а твои мальчики делают большие глаза и разводят руками – влюбилась, мол, наша Коваль и уехала, не оставив адреса. Пройдет время, все успокоится, и ты вернешься.
– Здорово расписал, просто как Репин! – Марина легла на постель и потянула на себя одеяло, вдруг застеснявшись изуродованного корсетом тела. – Долго думал?
– Как только Хохол позвонил и рассказал, так сразу и начал. Пойми – нет у меня никого дороже и ближе тебя, я не могу сидеть и смотреть, как ты себя губишь, – раздеваясь, ответил Егор.
Она смотрела на него и боялась дышать, чтобы не спугнуть это ощущение счастья и нежности, возникшее при первом же взгляде на него. Марина так соскучилась по нему, так ждала и теперь не могла даже нормально любовью заняться – чертов корсет…
Егор легонько щелкнул ее по носу, провел пальцами по губам и предложил:
– Давай просто поговорим, ведь не виделись давно. Расскажи мне свои новости, их, как я понял, достаточно.
– И не говори! – вздохнула Марина, устраиваясь поудобнее у него под боком. – Представляешь, Малышев, у тебя объявился тесть!
– Кто? – удивленно вскинул брови муж, ожидавший чего угодно, только не этого.
– Папаня мой возник, которого я и в глаза-то не видела никогда. И не просто папаня – звезда одного крупного московского телеканала, во как! Решил исполнить отцовский долг перед благополучно брошенной дочерью.
– Не понял – ты серьезно, что ли? – переспросил Егор, приподнявшись на локте и с удивлением глядя на жену.
– Какие шутки! Солидный дядечка лет шестидесяти, я на него очень похожа – глаза, улыбка… – Марина потянулась к тумбочке, где лежали сигареты. – Черт, как вспомню, так нервничать начинаю! Разливался тут соловьем – ах, дочка, мой характер! Сука!
– Не ругайся! – поморщился Егор, отбирая у нее сигарету. – Что хотел?
– Любви и взаимовыгодного сотрудничества! – усмехнулась она, закурив новую. – Передачку про наш ментовский беспредел хотел украсить фактами из биографии своей благоприобретенной дочери. Престиж, елки-палки! Вот какая девочка выросла у Вити Коваля совершенно без его участия! Заворачивает девочка огромной строительной корпорацией, да еще игорно-ресторанным бизнесом занимается, а главное и самое интересное в том, что не последняя фигура в местном криминальном сообществе! На моем горбу прямо в рай решил – интервью, съемки, ну, а как же – папа ведь! Давить таких пап надо!
– Успокойся, детка, что ты так разошлась? Ну, объявился – и ладно, не претендует же он на твою дочернюю любовь.
– Какая, на фиг, любовь?! За что мне его любить, скажи на милость?! За мою собачью жизнь от
