Фишку не секут! Ты на кого рот свой открываешь, мочалка?
– Стоять, – негромко велела Коваль рванувшемуся Хохлу. – Иди в машину. Ну?! – Женька подчинился, хотя зол был ужасно, но Марина не могла позволить ему ввязаться в разборки одному, со сломанной рукой, против этих троих, а уж сколько их еще сидит там, в беседке, – кто ж это знает!
Она надеялась, что сможет все-таки разрулить ситуацию без крови, только словами.
– О-па, ништяк, пацаны, кобель свалил! – прокомментировал ее решение неугомонный водитель. – Че, красючка, решила с нами остаться?
Это слово резануло слух так, что Коваль дернулась. Так звали ее Строгач и Бурый... Она повернулась и молча села за руль, заводя двигатель.
– Ты чего? – удивился Хохол, но Марина только головой помотала и выжала педаль газа в пол, налетая на стоящий впереди «крузер» так, что тот перевернулся на бок.
– Сдурела?! – заорал Хохол, пытаясь перехватить руль, но где там – Марина завелась уже не на шутку, бороздя перевернутым джипом асфальт. Из беседки повыскакивало еще человек десять, стояли как вкопанные и смотрели на то, как превращается в кучу металлолома некогда новый и пижонски красный «крузак». Коваль глянула в боковое стекло, и каково же было ее удивление, когда прямо перед собой она увидела смеющееся лицо Гриши Беса! Он скрестил над головой руки, показывая, что все, мол, хватит, поиграли. Марина заглушила мотор и вышла из машины, хотя ноги подгибались от напряжения, да и потрясывало ее немного.
– Моя ты красота! – раскинул навстречу руки Бес. – Вот это встреча!
– Твои уроды? – кивнула она в сторону ошалевших качков, до сих пор завороженно глядящих на то, что осталось от джипа.
– Мои, дорогая, мои! Ну, ты молоток, железная баба! Не побоялась разобраться, – с восторгом произнес Бес, обнимая Марину за плечи. – А я подумал, грешным делом, что твой Хохол просто всех перемочит.
– Не может он, у него до сих пор рука в гипсе. Так это ты подставу организовал? И на фига? – Она освободилась от его объятий и вытащила сигарету.
– Я, кто ж еще! Хотел посмотреть, что делать станешь, – радостно признался Гришка, глядя на нее.
– Ну, посмотрел? – враждебно откликнулась Коваль. – Понравилось?
– Впечатляет! А я с трассы твой «Хаммер» засек, ну, думаю, заскочу поздороваться, не виделись давно. А потом – дай-ка, думаю, разведу тебя немного.
– Не вышло.
– Не вышло! – со вздохом признал свой проигрыш Бес. – Идем к нам, посидим, помиримся.
– Мы не ссорились.
– Да ладно тебе, Наковальня, что ты вечно ломаешься? Я ж тебя не в койку зову, а за столом посидеть. – Возражать было бесполезно, Марина махнула Женьке, чтобы присоединялся, и пошла в беседку вслед за Бесом. Тот уже на пороге обернулся: – Эй, машину оттащите с трассы, а то менты доскребутся! – и его пацаны послушно стали прицеплять тросом останки джипа к другому, чтобы стянуть его в кусты. – Да, подарок пионерам от братвы! – усмехнулся Гришка, входя за Коваль в беседку и усаживаясь за стол.
Пить не хотелось совершенно, но и отказаться было тоже нельзя, пришлось употреблять коньяк, который она не пила уже давно. Хохол неодобрительно поглядывал в ее сторону, но молчал, понимая, что лезть с замечаниями полномочий не имеет – тут она уже не киска ему, тут она – Наковальня, трогать которую очень опасно для здоровья. Бес же пил так, словно это был последний день в его жизни, Марина даже не успевала увидеть, кто и когда наполняет его рюмку водкой. Кошмар...
– Алло, шеф, а ты не слишком увлекся? – поинтересовалась она, глядя на то, как он снова тянется к рюмке. – Так и упасть недолго.
– Не переживай, меня поднимут! – хмыкнул Бес, опрокидывая водку в рот. – Ты, смотрю, тоже молодец – не понтуешься, коньяк пьешь.
– Я вообще пью только текилу и коньяк, разве тебе еще не доложили? Ведь ты все про меня знаешь, да? Что люблю, что не люблю, с кем сплю, – Марина прищурилась и смотрела ему прямо в глаза, которые от переизбытка водки стали слегка мутноватыми.
– Не зуди меня, женщина, – предупредил он. – Могу разозлиться.
– И что тогда?
– Тогда тебе придется спать со мной, и больше ни с кем.
– Ой, да ладно! – скривилась Коваль. – Ты ведь умный мужик, Гриня, прекрасно понимаешь, что я не из тех, кого можно заставить что-то делать насильно. А тебе головняки нужны разве? Вот этот парень, – она кивнула в сторону сидящего за спиной Хохла, – будет сильно возражать...
– Да, рожа у него зверская, – согласился Бес, подливая в ее рюмку коньяк. – Но спорю на сто баксов, что он с одной рукой не уложит даже самого хилого моего парня.
Хохол поднялся, скидывая с плеч ветровку, бросил ее Марине и вышел в центр беседки:
– Ну? С кем?
Коваль вскочила и рявкнула:
– Прекрати, понял? Я запрещаю!
– Сядь, Наковальня! – приказал Бес, стукнув по столу кулаком. – Здесь я решаю!
– Гришка, ты пьян! Опомнись! Он в гипсе, это не по понятиям!
– Цыц! За понятия она заговорила! Я хозяин здесь, запомни, и только я буду решать, что по понятиям, а что нет! Пистон, ну-ка, сойдись с местным!
К Хохлу подошел невысокий коренастый парень, руки его были украшены наколотыми перстнями, какими-то цепями и змеями всех расцветок. Женька недобро усмехнулся и спросил:
– Сынок, твоя мама в курсе, с кем ты в песочницу ушел? В смысле, чтоб потом хоть знать, у кого спросить, где тебя закопали?
– Ты че, в натуре? За малолетку меня держишь, шакал позорный? – сплюнул себе под ноги пацан, и Хохол неожиданно ударил его кулаком сверху, прямо в темечко, как кувалдой, вырубив мгновенно.
– У накрытого стола на пол не плюют. Ну, кто еще порамсить захотел? – насмешливо спросил Хохол, небрежно пнув валяющегося на полу парня ногой.
Это было зря – у Беса глаза налились кровью, он вскочил на ноги и заорал:
– Тому, кто уложит этого козла, штука баксов! Ну, уроды, что встали?!
Марина нащупала в кармане «вальтер», который, как по наитию, сунула туда, выходя из машины, но вытащить не успела – Бес краем глаза наблюдал за ней и, едва рука скользнула в карман, тут же перехватил ее, выворачивая:
– Куда? Не лезь в мужские разборки, женщина!
– Пусти меня! Это не разборки, это беспредел под пьяную лавочку – такая кодла на одного поломанного! Козлы!
– Скажи спасибо, что за козлов по морде не получишь – я баб не бью! – Он толкнул ее на стул, с которого Марина едва не упала, а сам повторил, поскольку никто не двинулся с места: – Что, очко играет? Юбки наденьте, телки беспонтовые! Вон баба перед вами – не побоялась на меня руку поднять, а вы одного инвалида толпой поломать боитесь! Уроды позорные!
Но вид так и не пришедшего в себя парня заставил «бесовских» стоять на месте и не приближаться к Хохлу, сжавшему кулачище правой руки и окидывавшему всех жестким взглядом исподлобья.
– Гриша, я тебя прошу – прекрати цирк, – попросила Коваль, подойдя к пахану сзади и положив на плечо руку. – Зачем нам с тобой своих людей калечить? Что делим? Я ведь признаю тебя, не возражаю – зачем тебе так самоутверждаться? – И, странное дело, Бес как-то сник и сел за стол, махнув рукой своим, чтобы остыли и тоже сели.
– Тряпки! Ну, давай, Наковальня, накатим с тобой за то, что нечего тебе бояться, покуда у тебя такой бугай за спиной! Иди сюда, отморозок, – угробил парня мне и глазом не моргнул! – это относилось уже к Хохлу. – Выпей с нами.
– Я за рулем не пью – у меня в машине женщина, – буркнул Женька, отказываясь.
Он вообще редко пил при Марине, она видела его пьяным, может, один-два раза за все время, что он был с ней.
– О, похвально! Такую женщину беречь надо, тут ты прав!
Словом, удалось спустить все на тормозах и через час тихо уехать, оставив кодлу гулять дальше. В
