Коваль сжалась в кресле, обхватила голову руками и раскачивалась вперед-назад как неваляшка. Егор присел на корточки перед ней, стараясь заглянуть в глаза, но она старательно их прятала. Наконец ему это надоело, и он просто поднял ее голову за подбородок:
– Ну, что ты? Расстроилась, детка?
– Егор... это так ужасно... он установил камеру в «Шаре», представляешь?! – Марина заплакала навзрыд – в ее мир, такой счастливый и благополучный, ворвался совершенно чужой человек, наследил там, испачкав все, что было прекрасного, то, от чего она словно взлетала на небо, что принадлежало только двоим – ей и Егору.
– Это все ерунда, детка. Что такое пара снимков? – пожал плечами муж. – Давай скажем ему спасибо за пополнение нашего семейного альбома и забудем обо всем, только и всего.
– Он отдаст это какому-нибудь любителю сплетен из «желтой» газеты, и тогда мне придется остаток жизни провести в Англии, чтобы иметь возможность выйти на улицу без боязни быть изнасилованной. Ты даже не представляешь, что именно там снято. – Марина всхлипнула, вытирая глаза.
– Так давай посмотрим, в чем проблема? – улыбнулся Егор, усаживаясь рядом с женой и беря фотографии. – О, детка, да ты у меня просто звезда!
– Прекрати! Мне не до шуток!
– А я и не шучу – ты невообразимо хороша, просто сказка. Представляю, как изошел слюной мой братец, разглядывая тебя! А говорят, что любительские съемки выглядят неэстетично – это ж смотря кого снять! Вон ты у меня какая – Голливуд обзавидуется!
– Я не понимаю – это что, так весело? – разозлилась Коваль. – Мне вот совершенно не смешно! На что ты там любуешься – на мою задницу?
– Фу, детка, как грубо! – поморщился Малыш, не переставая перебирать фотографии. – О, смотри-ка, даже с Хохлом тебя засняли!
– Дай сюда! – заорала она, пытаясь вырвать у него из рук снимки, но Егор не дал, отошел к окну и насмешливо спросил:
– Тебе стыдно, что ли? Так расслабься – тут нет ничего. Ну, любит охранник хозяйку, не может отказать себе в удовольствии немного ее руками потрогать, тем более что она и сама не против. О-па! А вот это уже действительно интересно! – Настроение у него сразу переменилось, Егор перестал дурачиться и мгновенно сделался серьезным. – Детка, а у нас весь дом в камерах, если хочешь знать.
Он бросил Марине несколько снимков, и она, едва взглянув, поняла, что он прав – на фотографиях она была в красном кожаном платье, которое надевала только во время их с Хохлом развлекушек.
– Сева! – заорала Марина, предусмотрительно накрывая снимки валяющимся на столе журналом, и, когда вбежал обеспокоенный охранник, попросила: – Тебе не трудно проверить дом на наличие несанкционированных камер?
– Конечно, Марина Викторовна, – отозвался он. – Где искать?
– Да везде, хрен их дери!
Сева ушел, а она закурила, боясь поднять глаза – ей действительно было стыдно, словно муж узнал о ней что-то такое, о чем раньше не догадывался. Хотя что нового он увидел – ничего. Егор понял ее состояние, сел рядом, отняв сигарету и ткнув ее в пепельницу, повернул лицо жены к себе:
– Перестань! Ничего не произошло. Слышишь меня, детка? Ни-че-го! Что он хотел от тебя?
– Я не готова обсуждать это, неужели ты не понимаешь? Я не могу думать ни о чем, кроме этих кошмарных снимков! Это ужасно...
– Да брось ты! Можно подумать, я этого не знал! Что ты как маленькая? – Он тормошил ее, а Марине становилось только хуже от его слов, она встала, освободившись от Егоровых рук, и ушла к себе в кабинет, закрывшись там изнутри.
Коваль даже могла назвать точный день, когда бесовские люди установили камеры в доме – в тот вечер он приехал к ней, чтобы отпраздновать день рождения Черепа, и, пока они втроем пили текилу в гостиной, кто-то из его людей воткнул эту дрянь везде, где только фантазия подсказала. Интересно другое – как они забирали потом записи, вот что. Значит, в доме «крыса», по-другому не вышло бы.
«Ох, найду – сверну шею лично, своими собственными руками!»
Марина начала мысленно перебирать всех, кто имел доступ к ее дому и мог беспрепятственно входить и выходить, не вызывая подозрений. Голова пухла, а мысли путались, и Марина решила позвать Хохла – свежие мозги никому еще не вредили. Она позвонила ему на мобильник, велев подниматься в кабинет. Он явился почти сразу, постучал, и Коваль впустила его, снова запирая дверь.
– Ты чего? – с удивлением наблюдая за ее манипуляциями, спросил Женька. – Прячемся от кого-то?
– Ты удивишься – от Беса.
В глазах Хохла застыл вопрос, и Марина бросила ему пачку фотографий, прихваченных из гостиной:
– Полюбуйся, дорогой! Малыш оценил, а ты что скажешь?
Хохол перебирал снимки молча, только лицо пошло пятнами, да глаза сузились, превратившись в щели.
– Кто? – наконец вывернул он, стараясь сдержать рвущиеся из груди эмоции.
– Бес.
– Сука, когда успел?!
– А ты не помнишь? – усмехнулась Коваль, вытягивая ноги на край стола. – Текилу пили, не помнишь? Ночевал он еще у нас.
– Что он хочет от тебя? – Хохлу не надо было объяснять очевидных вещей. Едва увидев фотографии, он понял, что они не для семейного альбома.
– Ровно половину моих заведений. И еще чтобы я нажала на своих людей в ментовке и помогла Макару спасти от закрытия один из его борделей.
– А не подавится?
– Мне бы не захлебнуться в том дерьме, в которое он меня макнет, если не уступлю.
– А Малыш что говорит?
– Ржет как подорванный – весело ему! – с досадой сказала Марина. – Он предложил Бесу денег, но этот урод хочет меня поиметь, а не его, потому и отказался.
– Давай я его грохну, – предложил Хохол будничным тоном, и Коваль взвилась:
– Спятил?! Тогда мне точно вилы! Только попробуй!
– Не ори! Не хочешь – как хочешь. Зачем тогда звала?
– Женя, кто-то из наших помогает Бесу – пленки-то надо забирать.
Хохол на минуту задумался, а потом изрек:
– Твой новый массажист.
– Не поняла... это ведь ты его нашел, – Марина недоуменно смотрела на своего телохранителя.
– А он последний, кто появился в нашем доме. Ты ведь не думаешь, что это кто-то из старых?
– Я не знаю уже, что думать.
– Он когда к тебе приедет в следующий раз?
– Завтра утром, а что?
– Вот завтра я его и пощупаю, – спокойно сказал Женька, садясь на край стола и вытаскивая сигарету. – И если только это он...
– Стоп, давай увлекаться не будем, – попросила Марина, беря его за руку. – Обещаешь?
Он перехватил ее руку и прижал к груди, поглаживая пальцы, потом, затянувшись сигаретой, притянул к себе и прижался губами к ее, выдыхая дым в рот. У Марины закружилась голова, она закрыла глаза, обвисая на его руках.
– О, ну ты даешь, дорогая! – Хохол осторожно усадил ее на диван, открыл форточку. – Улетела, что ли?
– Зачем ты это сделал? – не открывая глаз, спросила Коваль.
– Я соскучился по тебе...
В кабинет постучал Егор, удивленный Марининым отсутствием и тем, что дверь заперта. Она быстро села за стол, положив ноги, по привычке, на край, а Хохол открыл, впуская Малыша:
