– Женя…
– Все! Не вынуждай меня применять силу! – пригрозил он, и Марина, поднеся к губам его руку, прошептала:
– А может, именно этого я и жду?
– О, вот только не гони сейчас! – засмеялся он, поглаживая ее ноги под простыней. – Так и смотришь, где и на чем меня развести! Нет, все, пора домой, иначе я тебя здесь прямо…
– А я не возражаю! – захохотала она, не выпуская его руку из своей. – Я соскучилась, родной, правда.
– И это уже хорошо… – Он отодвинул ее волосы, открывая шею и проводя по ней языком. – Ты моя девочка…
– Все-все-все! Тормози – сорвешься! – Марина уперлась ему в грудь рукой и постаралась перевести разговор: – Ты привез бы мне суши, а? Устала от супов, сил нет, хочу вкусного чего-нибудь…
– Конечно, родная, привезу. Может, еще чего-нибудь?
– Придумаю – позвоню.
Коваль понимала, что поход к Ветке откладывается, – как только Женька выходил, в палате моментально оказывался Гена, который проводил ночь на стуле у двери до следующего приезда Хохла. Женька настаивал, чтобы охранник находился рядом с ней неотлучно, просто для контроля. Уж кого именно должен был контролировать Генка, оставалось только догадываться… Вот и сегодня он устроился на стуле с журналом, ослабив немного узел галстука.
– Ген, ты бы хоть в больницу в костюме не ездил, ведь неудобно.
– Я уже привык, – улыбнулся охранник. – Да и стесняюсь я при вас без строгого костюма…
Это удивило хозяйку – она никогда не настаивала на том, чтобы охрана носила черные пиджаки и галстуки, это пошло с Макса – тот не признавал ничего другого, разве что летом. Откуда новые охранники узнавали об этом – осталось загадкой.
– Гена, ну ладно еще, когда мы едем куда-то, но сейчас?
– Если вас раздражает, я переоденусь.
– Да не раздражает меня, мне вообще все равно. Просто тебя жалко стало – всю ночь в пиджаке сидеть. – Поняв, что разговор бесполезен, Марина повернулась на бок, натянув одеяло, и закрыла глаза, стараясь уснуть. Во сне она почему-то увидела мужа…
Уже давно Егор не приходил к ней ночами, и Коваль решила, что боль стала меньше, но вот, оказывается, не так все. Его глаза, лицо, волосы – все было настолько реальным, что казалось, она даже ощущает запах туалетной воды – ее любимого «Хьюго»… Марина проснулась в слезах, повязка на носу промокла, причиняя дискомфорт, швы щипало от слез. Тихонько встав с постели, она подошла к окну, чуть отдернула жалюзи, глубоко вздохнула, стараясь успокоиться.
– Вы зачем встали? – раздался за спиной голос Гены. – Прохладно… – На плечи ей накинули халат. – Ложитесь, Марина Викторовна…
– Да, Гена, сейчас… – Она вытерла глаза, еще немного посмотрела в темное небо, где пролетал самолет, поблескивая красными огоньками. Спать уже не хотелось, да и боялась Марина уснуть, боялась снова увидеть Егора…
Она так и не спала больше, лежала и перебирала в уме свою прошлую жизнь. Все, что было в ней светлого, связано с Егором, даже то, что сейчас у нее есть сын. У Коваль абсолютно не возникало уже сомнений в том, что она сделала все правильно, усыновив мальчишку, – Марина видела в нем своего мужа, и от этого было хорошо на душе. Маленький Егорка все сильнее походил на отца – те же синие глаза, твердая линия рта, темные волосы. Коваль обожала сына, и его похищение добавило ей седых волос – она испугалась, что потеряет его. Слава богу, обошлось…
Осторожно заглянула сестричка:
– У вас все в порядке?
– Да, спасибо, – Марина натянула одеяло до подбородка, улыбнулась. – Все хорошо.
– Скоро обход будет, – это относилось к Генке, сидящему в углу.
– Я понял, сейчас выйду.
Девушка убежала по своим делам, а охранник подошел к Марине:
– Марина Викторовна, не спали опять? Почему не попросили сестру позвать?
– Гена, какая сестра, зачем? У меня все в порядке.
– Не заметно.
– А как это должно быть заметно, интересно?
– Синяки у вас под глазами и вид усталый.
– Дай зеркало, – потребовала она и, когда получила, уставилась в большое стекло, внимательно изучая то, что там отразилось.
Генка был прав. Выглядела Марина не лучшим образом, да и как – нос раздут из-за стоящих в нем марлевых тампонов, цвет лица напоминает набор акварельных красок, от желтого до зеленовато- фиолетового с переходом. Но это поправимо – синяки сойдут, отек спадет, и все будет нормально. Отложив зеркало, она вздохнула, поправила волосы, закрутив их в узел и воткнув в него лаковую шпильку. Генка помог встать и дойти до умывальника – ее слегка пошатывало от длительного лежания. Вернувшись в постель, Марина поинтересовалась:
– Женька не звонил?
– Сам удивляюсь, – развел руками охранник. – То в семь утра трезвонит, а то никаких признаков жизни. Может, позже подъедет?
– Может.
Но в душе нарастала тревога – это не в характере Хохла, чтобы с утра не поинтересоваться, как провела ночь его драгоценная Коваль. Может, с Егоркой что-то? Тогда все равно Женька позвонил бы и спросил, что и как делать, кому звонить.
От тревожных мыслей отвлекли врачи, явившиеся на обход. Маринин лечащий долго разглядывал результат своей деятельности, прощупывая крепкими пальцами переносицу и спинку носа, потом попросил у перевязочной сестры лоток и резким движение вытащил тампоны. Коваль охнула от неожиданности, и он успокаивающе похлопал ее по руке:
– Ну-ну, Марья Васильевна, ничего не случилось – хватит с марлей в носу лежать, уже все нормально. Через пару дней домой пойдете, носик аккуратный будет, синяки сойдут – и опять красавица.
– Спасибо, – пробормотала она, отметив про себя, что за такие деньги, что он получил, мог бы и поаккуратнее работать.
«Елки, но где Женька? Уже почти час дня, а его нет, и звонков нет. – Марина взяла телефон, набрала номер, но механический голос в трубке монотонно сообщил, что абонент сейчас недоступен. – Где его носит?!»
Весь остаток дня Коваль нервничала, ругала Женьку на чем свет стоит, отказалась обедать и ужинать, чем разозлила мотавшегося специально в «Шар» Гену. Охранник, конечно, не высказался по этому поводу, но то, что был недоволен, Марина заметила. Тревога росла с каждой минутой, она курила, что было категорически запрещено, но так становилось немного легче. Около восьми вечера дверь палаты распахнулась, и возник Хохол. Увидев его, Коваль даже забыла заорать, настолько ее поразил его внешний вид. Все лицо расцарапано, под глазом «бланш», обе кисти забинтованы.
– Ты… что с тобой?! – Она встала с кровати, пошатнувшись и хватаясь за спинку, чтобы не упасть, но Женька бросился к ней, вернул обратно, ткнувшись бритой головой в колени:
– Лежи, котенок, не вставай. Со мной все в порядке. Ты как тут?
– Что значит – в порядке? Ты себя в зеркало-то видел?
– Мариш, давай позже, – попросил он, поднимаясь и поворачиваясь к Гене: – Братан, домой езжай, я здесь останусь сегодня.
– Как – останешься, а Егор?
– С ним Даша и Сева.
– Женя, я вообще ничего не понимаю… – начала Марина, но он прижал к ее губам забинтованную руку:
– Я же просил – давай позже.
