Она повернулась и уткнулась лицом в грудь, вдыхая знакомый запах туалетной воды – Хохол обожал «Йоши Ямомото», и Марине тоже начал нравиться этот аромат.
– Ну что ты, маленькая моя? – прошептал он, прижимаясь губами к ее макушке и поглаживая по спине. – Разве мне нужен кто-то другой? Разве есть кто-то, кого я любил бы так, как тебя? Прости меня, я идиот – мне захотелось дать тебе понять, что ты можешь потерять меня… а эта шняга, котенок… девочка, я тебя люблю больше жизни.
Он отстранился от нее и рухнул на колени, глядя в глаза снизу вверх.
– Делай что хочешь – я приму все, но только не гони меня.
Ненавидя себя и понимая, что уже через секунду пожалеет о своих словах, Коваль все-таки произнесла:
– Уходи… – И отвернулась в сторону, чтобы он не видел, как она плачет.
Постояв еще минуту, Хохол поднялся, развернул ее к себе, всего на одно мгновение прижался губами и вышел, плотно закрыв дверь. Марина наконец-то дала волю слезам, проплакав до самого утра и запивая свое горе текилой.
«Зачем я выгнала его, когда он сам, сам приехал мириться? Чертова идиотка!»
С утра пораньше, приняв ледяной душ, Марина заперла дверь коттеджа на ключ, села в «Хаммер» и поехала в «Парадиз». Домой. Хватит маяться дурью, ей уже давно не двадцать лет, у нее есть сын и есть обязательства, есть люди, которые зависят от нее, а потому она не может позволить себе выпадать из жизни надолго. Нужно продолжать жить дальше, ей не впервой произносить эту фразу, не впервой вытаскивать себя за волосы и заставлять делать что-то. Через месяц закончится заявка игроков на новый сезон, нужно проверить, все ли готово, доведена ли до ума тренировочная база, как идут дела на стадионе… Словом, Марине было чем заняться…
И есть еще одно – придется учиться жить одной. Без Хохла…
