– Ну подожди, вредная птица, доберусь я до озера, сверну тебе шею!
Хлюп! Снова провалился. Выбрался весь в грязи, про коня и говорить нечего.
– Точно сверну! Только доберусь до тебя! Хугин!!!
Ворон каркнул где-то впереди, а Один наконец выехал на твердую землю. Густая осока и камыши остались позади, и Слейпнир, залепленный грязью почти до холки, выехал на каменистый пляж большого, почти круглого озера. Солнечные лучи разбивались на миллион бликов, отсвечивая от воды, а над водой кружилось несколько крупных птиц.
«Ради такой красоты можно и дольше ковылять по болоту», – подумал Один, но Хугину все еще не простил его выходки. Ворон догадывался о настроении своего хозяина и нашел чудесную защиту, сидя на корме лодки Хеймдалля почти посередине озера.
Один помахал рукой Хеймдаллю. Страж Миров махнул рукой в ответ и приложил палец к губам, мол, не шуми. Один решил, что шуметь не будет, но Слейпнира искупает в озере немедленно, пока болотная грязь еще не успела засохнуть. Он снял сапоги из оленьей шкуры, взял коня за уздечку и завел его в воду. Слейпнир довольно пофыркивал. Один вымыл коня и решил искупаться сам в прохладной воде озера, когда до него донеслись возмущенные вопли Хеймдалля.
Страж Миров развернул лодку к берегу и греб изо всех сил, непрерывно ругаясь. Хугин кружил над лодкой и тоже громко каркал что-то непонятное.
– Один, ну почему ты всегда появляешься не вовремя? – крикнул Хеймдалль, причаливая к берегу.
– Потому что Хугин показал мне самую прямую дорогу к озеру, и чуть не утопил меня в болоте.
– Здесь нет другой дороги, – сказал Хеймдалль, немного успокоившись.
– А как же ты добираешься? – спросил Один.
– Пешком. Я тут знаю каждую кочку, но когда шел в первый раз, тоже чуть не утонул в болоте.
– Представь себе, что я ехал верхом.
– Да, твоему коню пришлось несладко! – посочувствовал Хеймдалль.
Его злость уже улеглась, тем более, что он уже успел наловить достаточно рыбы. Страж Миров вытянул лодку из воды и выбрасывал рыбу на каменистый пляж.
– Здравствуй, Златорогий! – сказал Один, вспомнив, что они, начав перебранку, так и не поздоровались.
– Ну, здравствуй, здравствуй, – улыбнулся Хеймдалль, обняв Одина. – Давно тебя не видел.
– Да, давно я не выбирался из Гладсхейма.
– Куда ты сейчас? – спросил Хеймдалль.
– Навестить долину Ясеня, говорят, старик Мимир там поселился, – ответил Один.
– Да, там, наверное, красиво, – задумчиво сказал Хеймдалль.
– Буду возвращаться обратно – расскажу.
– Ты что-нибудь хочешь получить от Мимира? – спросил Хеймдалль.
– А что от него можно получить?
– Ну, парочку добрых советов, а если повезет, то он откопает свои волшебные руны и расскажет тебе про будущее.
– Эти руны существуют на самом деле? – спросил Один.
– Да, я их видел, но старик не дал взглянуть на текст. Сказал, что мне не положено знать, что там написано. Но ты – другое дело. Мимир ведь приходится тебе родственником.
– Говорят, что знать будущее – дурная примета, – сказал Один.
– Ага, именно поэтому все девять миров кишат пророками и гадалками! – рассмеялся Хеймдалль.
Страж Миров как-то незаметно во время разговора развел костер, завернул рыбу в несколько слоев листьев и закопал ее в тлеющих углях. Вскоре свежая рыба была готова, и асы с удовольствием позавтракали, запивая ее холодным пивом, предусмотрительно захваченным Хеймдаллем. Где-то посреди завтрака появился и Хугин, видимо, решивший, что опасность миновала и Один забыл о своих угрозах. Вообще-то, ворон оказался прав – ас только погрозил ему кулаком, когда он постарался подобраться поближе к рыбе.
Пришло время выбираться обратно к Перекрестку Миров. В этот раз первым шел Хеймдалль, он придерживался почти невидимой тропинки в густой траве. Один шел за ним, ведя Слейпнира за уздечку. Хоть Один и старался ступать за Хеймдаллем след в след, все равно несколько раз почва под ним исчезала, и он с противным хлюпающим звуком проваливался в болотную жижу. Когда любители рыбной ловли вышли на твердую дорогу, только Хеймдалль выглядел более менее чистым. Один и его конь опять были залеплены грязью с головы до ног. Слейпнир, недовольно фыркавший всю дорогу, стоял на дороге, грустно понурив голову, весь в грязи. Его роскошная серебристая грива была спутана, тут и там торчали колючки репейника.
– Ну, что, Один, приглашаю в гости. Смоешь грязь с себя и со Слейпнира, а там, глядишь, и обед, – сказал Хеймдалль.
– Хорошо, мне сейчас спешить некуда, – ответил Один.
За домом Стража Миров был колодец, видимо, он наполнялся водой из подземного родника, даже в самое жаркое время вода была чистой и холодной. Один искупал Слейпнира, выливая на него ведрами ледяную воду. Потом снял свой плащ и вымылся сам.
Синий плащ тоже пришлось постирать и натянуть на ветвях дерева – сушиться на солнышке.
Хеймдалль тем временем приказал слугам накрыть стол к обеду во дворе, под ветвями старого дуба. Страж сам спустился в погреб и принес большой кувшин холодной, крепкой настойки на травах и меде.
Один налил себе большую глиняную кружку, попробовал.
– Никогда не пил ничего вкуснее, – признался Один.
– У меня гостил как-то один цверг, и научил делать эту настойку из цветов вереска, – сказал Хеймдалль, – кстати, по дороге в долину Ясеня ты будешь проезжать через Медвежью гору – жилище цвергов и прочей нечисти. Будь с ними поосторожней. Они хоть и хорошие ребята, на нашего брата почему-то обижены, могут закрутить, заморочить голову так, что неделю будешь бродить по горе и не сможешь найти дорогу вниз, кружа на одном месте. Тогда скажи, чтобы прислали гнома Силги, скажи ему, что пил со мной настойку из трав, он тебя выведет.
– Да я эту гору насквозь разломаю Гунгниром, если эти козявки не дадут мне пройти! – разозлился Один.
– Брат, ты ведь знаешь, с цвергами ссориться бесполезно. Их слишком много и они слишком маленькие и хитрые. А если с ними по-умному, глядишь, и пользу принесут какую-нибудь.
– Может ты и прав, но только мне они ни разу пользы не принесли, а вот пакостей!.. Для меня цверги, что дурная примета – уж больно зловредные. Как это мы их такими создали?
– Мы много чего создали не больно-то хорошего Что уж теперь поделаешь? – вздохнул Хеймдалль.
На этом разговор прервался появлением слуги с жареной олениной и большим куском сыра.
– Принеси-ка нам еще этой медовухи из погреба, – приказал Хеймдалль, протягивая слуге пустой кувшин, – с первым асы справились за полчаса.
После обеда и двух кувшинов медовухи Одина не спавшего прошлой ночью, охватила дрема.
– Один, если хочешь, поспи у меня, – предложил Хеймдалль, – здесь есть прохладная комната в глубине дома, как раз для такой погоды, а вечером отправишься в путь.
– Спешить теперь некуда, – ответил Один, – можно и поспать пару часов, а там, глядишь, и жара пройдет, вечером ехать легче.
Хеймдалль приказал слугам убрать остатки обеда, а сам повел Одина в дом. Комната, о которой говорил Страж, действительно, была очень прохладной и с приятным запахом каких-то трав. Она находилась посреди дома, и зной не мог проникнуть в нее через окна. Из комнаты вели двое дверей: одни в главный зал Хеймдалля, а другие еще в одну маленькую комнатку, заканчивающуюся тупиком. «Хеймдалль, наверное, обзавелся потайным ходом, больше эта кладовка ничем служить не может», – подумал Один, но промолчал.
Сон пришел быстро в темной и прохладной комнате. Впервые за много дней Один заснул сразу, будто провалился в глубокий колодец, и, кажется, сразу же и проснулся. Не было странных сновидений, и не было уже привычного беспокойства.
Когда Один вышел на улицу, день близился к вечеру, жара спала и на горизонте даже появилось
