– Да потому что… – начала было Кэролайн, и почувствовала, как по ее щекам потекли слезы. – Все дело в деньгах, в том, чтобы через правильный брак загрести их как можно больше и потом употребить на… – Она умолкла. Да, по сути, это было продажей своего счастья, своей жизни и души за деньги. – О Господи…
– Похоже, в твоей голове забрезжил рассвет, – тихо произнесла Симона. – Давно пора. Так ты поедешь к нему в Лондон?
Невзирая на сильное сердцебиение и дрожь в коленях, Кэролайн поднялась со ступеньки.
– Иди распорядись, чтобы закладывали карету, а я пока соберу наши вещи.
– А кто еще поедет? – Симона вскочила на ноги.
– Я, ты, Фиона, миссис Миллер и Дора.
– Славная будет поездка.
– А где Хейвуд?
– Наверное, по-прежнему стоит в конюшне и держит коня… Гадая, одолеет ли меня леди Обри.
– Тогда мы сделаем по-другому, – решила Кэролайн. – Ты сейчас пойдешь к миссис Миллер и Фионе и скажешь, что мы уезжаем. А я пока поговорю с Хейвудом и предупрежу миссис Гладдер.
– Ясно. – Симона уже собиралась взбежать по лестнице, но задержалась и глянула через плечо на леди Обри: – А что с этой? Оставим ее здесь?
Искупление было велико, однако где-то внутри тут же заворочалась совесть, и Кэролайн не стала с ней бороться.
– Нужно хотя бы ослабить ей корсет, – сказала она, опускаясь на корточки рядом с лежащей женщиной. – Помоги перевернуть ее на бок.
Симона скривилась, но тем не менее послушалась. Сопя от напряжения, она проворчала:
– Если у нас когда-нибудь закончится ворвань[7]… можно будет использовать ее запасы.
– Это было бы негуманно, – усмехнулась Кэролайн, расстегивая пуговицы на костюме леди Обри. Когда открылась шнуровка корсета, она попыталась распутать сначала верхний узел, но вскоре оставила его и взялась за нижний. – Их просто невозможно развязать, – вздохнув, сказала она наконец. – Они совершенно не поддаются.
– На, возьми.
Кэролайн округлила глаза, увидев протянутый нож:
– Откуда он у тебя?
– Он всегда со мной, – ухмыльнулась сестра. – Получила в подарок, когда меня крестили.
Покачав головой, Кэролайн попробовала подцепить тугой узел кончиком ножа. Однако это не удалось, и тогда вздохнув, она принялась попросту перерезать шнуровку, которая через пару секунд лопнула и, выскальзывая из петель, взвизгнула на высокой ноте.
Выхватив у Кэролайн нож, Симона отскочила в сторону.
– Отходи, а то ее сейчас разнесет в клочья!
Кэролайн улыбнулась.
– Думаю, ее следует перепоручить заботам миссис Гладдер, – сказала она.
Леди Обри между тем тихо застонала и подняла руку ко лбу.
– Я ее найду, – пообещала Симона и помчалась в заднюю часть дома.
Перевернув приходящую в себя женщину на спину, Кэролайн спросила:
– Как вы себя чувствуете, леди Обри?
Несколько секунд та взирала на нее бессмысленным затуманенным взором. Но постепенно ее глаза прояснились, и она рывком прижала руку к животу.
– Что вы со мной сделали? – В ее голосе звучала сталь.
– Нам не удалось ослабить шнуровку, поэтому пришлось ее перерезать.
– Вы испортили мой корсет?
– Только шнуровку.
– Да как вы посмели?!
– Ну что ж, – поднимаясь на ноги, проговорила Кэролайн. – Если вас это возмущает, то в следующий раз мы не будем вас трогать и оставим лежать там, где вы упадете. Вам помочь встать или вы предпочитаете проваляться здесь до вечера?
– Мне не нравится ваш тон.
«Да плевать!» Кэролайн хотела сказать это вслух, но сдержалась. И наверное, только благодаря появлению миссис Гладдер и Симоны ей не пришлось прикусывать себе язык.
– Леди Симона сказала, что вы уезжаете в Лондон, – заговорила экономка, пересекая холл.
– Да… Не позднее чем через час.
