ей отсалютовал.
Отойдя от столовой на достаточное расстояние, Кэролайн поинтересовалась:
– А что, с покраской действительно возникли какие-то затруднения?
– Нет, конечно, – смеясь ответила миссис Гладдер. – Заправилы британской промышленности позавидовали бы нашей работоспособности.
– А тем, кто будет работать ночью, разъяснения насчет их задачи нужны?
– Тоже нет… Это я добавила для пущей весомости.
– Я так и думала, – улыбнулась Кэролайн. – Слушайте, вы не будете на меня сердиться, если я несколько часов посплю?
– Ни в коем случае, мадам, – заверила экономка. – Никто больше вас не заслужил хорошего, полноценного сна.
– Ну тогда благодарю вас за своевременное спасение и настаиваю, чтобы вы тоже поспали. Я присоединюсь к работе с первыми лучами солнца.
– Приятных снов, леди Кэролайн.
«Да, у меня обязательно будут приятные сны, – подумала Кэролайн, направившись в сторону своей комнаты. – Рано или поздно, но будут!»
Мысленно ворча, Дрейтон шагал по коридору к своим апартаментам.
Вообще-то пожилым людям полагается довольно быстро утомляться и уж никак не оставаться на ногах чуть ли не до самого утра. Хотя, конечно, леди Обри не проводит целые дни со сборщиками урожая, и ей совершенно не обязательно подниматься на рассвете, чтобы снова отправиться в поля. Должно быть, самое большое за сегодняшний день усилие она совершила за ужином, разрезая свое мясо.
Дрейтон миновал комнату Кэролайн.
Да, ей было совсем нелегко общаться с мамочкой Обри. К тому же в последние дни она почти не спала. Однако при этом выглядит так, что заставляет его сходить с ума от желания.
Войдя в свою комнату, Дрейтон прикрыл двери и, расстегивая на ходу сюртук, направился к кровати. Глаза постепенно привыкали к темноте. И уже через несколько секунд его брови удивленно взлетели вверх, а губы растянулись в улыбке: в его постели сидела Кэролайн.
Ее золотистые волосы рассыпались по плечам, и на ней абсолютно ничего не было – только призывная улыбка и краешек простыни. И она, конечно же, ждала его.
– Привет, – про говорил Дрейтон, стягивая сюртук и отбрасывая его в сторону. – А я думал, что между нами все кончено и всякое безрассудство в прошлом.
Кэролайн пожала плечами:
– Вообще-то это было бы лучше всего.
– Но, насколько я понимаю, ты пришла к выводу, что не желаешь быть благоразумной?
– Во всяком случае, когда дело касается тебя, – ответила она. Дрейтон между тем присел с краю и стал стягивать сапоги, надеясь, что при этом он выглядит вполне уверенно и непринужденно. – И вообще, быть порочной и распутной довольно приятно.
Поднявшись с кровати, Дрейтон повернулся к Кэролайн лицом и стал расстегивать рубашку.
– А ты знаешь, что между порочностью и распутностью существует некоторая разница?
– Неужели? – Откинув простыню, она встала на четвереньки. – Так просвети меня на этот счет.
Дрейтон продолжал возиться с непослушными пуговицами, между тем как Кэролайн, словно пантера, начала подкрадываться к нему. Его сердце забилось быстрее, к паху прилила кровь. Похоже, что его безжалостно и изощренно соблазняли.
– Под распутностью скорее подразумевается готовность быть податливой и уступчивой, – принялся объяснять Дрейтон, уже испытывая к пуговицам чуть ли не ненависть. – Готовность стать ведомой на пути к плотским наслаждениям. Ну а порочность, в свою очередь, предполагает определенную самостоятельность и собственную изобретательность на данном пути.
– Вот как? А я и понятия не имела. – Кэролайн остановилась. – И что именно ты предпочитаешь?
– И то и другое, – ответил Дрейтон, глядя, как она медленно проводит кончиком языка по своим губам. Его пальцы сами собой прекратили движение. – Хотя в данный момент меня больше влечет…
У него пресеклось дыхание, поскольку Кэролайн, глядя ему прямо в глаза, протянула руку и расстегнула верхнюю пуговицу на брюках. Затем – следующую. Сглотнув, Дрейтон расставил ноги пошире в тщетной попытке заставить комнату прекратить свое вращение.
– Так к чему же тебя влечет? – тихо спросила Кэролайн, расстегивая последнюю пуговицу.
«К чему? Ну конечно же, к тебе!»
– Я предпочел бы порочность, – ответил он вслух.
Оторвавшись от его глаз, она перевела взгляд ниже и, скользнув ладонями по обнажившимся бедрам, опустила брюки к полу.
– Надеюсь, я тебя не разочарую.
– В этом я… О Боже! – простонал Дрейтон, как только губы Кэролайн коснулись его эрегированной плоти.
Комната закружилась быстрее, и он поспешил расставить ноги еще шире. Звуки, издаваемые Кэролайн, вибрировали в каждой клеточке его существа, колени, его дрожали. Запустив пальцы в ее волосы, он
