— Это все кочевники.
Айзенменгер изобразил на лице удивление.
— Ну, бродяги. Цыгане. Мы вели их дело несколько месяцев назад. Елена защищала в суде молодую цыганку, которая насмерть задавила машиной велосипедиста. Вина ее была несомненной, и Елена ничего не могла поделать, женщина получила срок. С тех пор нашу контору непрерывно преследуют, грозят всеми мыслимыми и немыслимыми карами. Однажды ночью они уже побили камнями все окна.
Слушая его, Айзенменгер не знал, что и думать. Он-то сразу преисполнился уверенности, что это дело рук Мари. Полиции он, поколебавшись, все же не сообщил о своих подозрениях, а теперь вот этот человек излагал другую версию. Может, Мари тут и вправду ни при чем?
— Я сразу рассказал о том случае полиции. Их это очень заинтересовало.
Айзенменгер задумался. Возможно, это было просто совпадение, что автомобиль Мари оказался неподалеку — и, кстати, не так уж близко от конторы. В конце концов, это могло быть просто случайностью. Ни он сам, ни Елена Мари не видели. Подобные выходки вовсе не в ее духе.
Но тут он вспомнил свою предыдущую встречу с Мари.
Айзенменгер все не мог решить, рассказывать об этом полицейским или все-таки не стоит.
Мортон продолжал удрученно жужжать над ухом — хорошо хоть рук не заламывал.
Когда Елена вышла из кабинета врача, выглядела она довольно бледной. Рану на ее лбу обработали и заклеили бактерицидным пластырем, но ее одежда, всегда безупречная, теперь была забрызгана кровью. Женщина отыскала взглядом Айзенменгера и, заметив рядом Мортона, улыбнулась ему и удивленно приподняла брови, отчего полоски пластыря на лбу изогнулись дугой.
— Елена! Как вы себя чувствуете? Вы выглядите ужасно!
Мистер Мортон призывно распростер руки, но Елена не стала падать в его объятия, однако и не вырывалась, когда старший партнер фирмы обхватил ее за плечи.
— Спасибо, могло быть хуже.
— Эти проклятые кочевники! Я так и знал, что это добром не кончится.
Елена, казалось, не могла понять, о чем он говорит.
— Кочевники?
— Ну да! Кто же еще? Полиция завела дело, и я рассказал обо всех их безобразиях, но сомневаюсь, что они кого-нибудь поймают. Это семейство, скорее всего, уже сбежало из страны. Очевидно, это кто-то из их соплеменников. Кровная месть и все такое.
Мортон все продолжал развивать свою версию случившегося, Елена же тем временем взглянула на Айзенменгера:
— Если вы не возражаете, я поеду домой.
— Я подвезу вас, — поспешно откликнулся Айзенменгер, едва успев опередить Мортона. На миг ему показалось, что она предпочла бы сесть в машину своего босса, но Елена кивнула. Мистер Мортон галантно уступил Айзенменгеру право довезти Елену до дому.
— Думаю, вам лучше несколько дней не приходить на работу, — наставительным тоном произнес он. — По крайней мере неделю.
Она поблагодарила мистера Мортона за любезность, но, как показалось Айзенменгеру, с таким видом, который бывает у ребенка, уставшего от опеки старших.
Когда Елена и Айзенменгер были уже в его машине и вереница автомобилей «скорой помощи» осталась позади, она сказала:
— Он очень добр. Относится ко мне как к бедной сиротке.
— Это заметно.
Она прикрыла глаза, и Айзенменгер решил, что, видимо, ее тянет в сон из-за небольшого сотрясения мозга. Но Елена вдруг спросила, не открывая глаз:
— А что вы хотели?
Он не понял вопроса.
— Когда вы вернулись в контору и барабанили в дверь.
В растерянности он не сразу придумал, что соврать.
— Я не мог найти свой мобильник. Решил, что оставил у вас на столе.
Айзенменгер не был уверен, что его ложь сработала.
— Не помню, чтобы вы его вынимали.
— Да, я потом нашел его у себя в кармане.
Все так же с закрытыми глазами она произнесла:
— Спасибо, что вы вспомнили о мобильнике. Это оказалось очень кстати.
Доктор рассмеялся и пробормотал что-то в знак согласия. Помолчав, она устало, будто нехотя, выдавила:
— Похоже, меня преследует злой рок.
— То есть?
Сделав еще одну паузу, Елена произнесла мягко и завороженно, хотя в словах ее чувствовался какой-то подтекст:
— Сначала меня чуть не сбила ваша бывшая подружка. Теперь это. Говорят, Бог троицу любит.
Он не знал, что ей ответить, и боялся, что не подберет ни правильных слов, ни надлежащего тона. И только когда он остановил машину на перекрестке, посмотрел на свою спутницу и сказал:
— Вы все-таки будьте осторожнее. На всякий случай.
Присутствие на воскресном ланче у декана супругов Гамильтон-Бейли было очень некстати. Вопреки тому, что Шлемм говорил профессору анатомии, он не собирался приглашать к себе этого малоприятного субъекта, а мысль о встрече в светской обстановке с женщиной, с которой он некогда встречался в обстановке интимной, вызывала у него отвращение.
Однако Салли, жена декана, придерживалась иного мнения. Она сообщила, что Ирена Гамильтон- Бейли ей нравится, и подчеркнула, что они давно не приглашали эту пару. А ведь это противоречит издавна заведенному порядку, согласно которому члены старшего преподавательского состава школы должны время от времени присутствовать на подобных сборищах у декана. Гамильтоны-Бейли уже три года не были в числе его постоянных гостей, напомнила Салли тоном, в котором Шлемм уловил ехидный намек. Стало быть, прошло три года с тех пор, как Ирена впервые легла с ним в постель, и при мысли о том, что теперь ему предстоит увидеть ее в своем доме, да еще и в обществе законного супруга, он поморщился.
К сожалению, супруга декана, не имевшая представительного вида и на первый взгляд тишайшая из самых робких овечек, на деле обладала всеми качествами настоящего диктатора. В результате Гамильтоны-Бейли были приглашены, и Шлемму оставалось только уповать на такт и благонравие Ирены. Он, конечно, не мог знать, что сейчас ее беспокоят куда более важные проблемы, и потому встретил их у своих внушительных дубовых дверей с внешним радушием и внутренней настороженностью.
После стандартного обмена приветствиями жены расцеловались и отправились под ручку поболтать о своем, словно закадычные подруги, соскучившиеся друг по другу. Шлемм посмотрел на них с некоторым раздражением, удивляясь женской способности воспарять в заоблачные выси, презрев прозу жизни и здравый смысл. Он повернулся к Александру, который продолжал смотреть вслед женщинам, хотя взгляд его был при этом рассеянным.
— Я рад, что вы с Иреной пришли, Александр. Может быть, пройдем в библиотеку? Я думаю, вы знаете почти всех гостей.
Гостей оказалось человек тридцать, и декан был прав, говоря, что с большинством из них Гамильтон-Бейли знаком, хотя его поведение в течение следующих двух часов свидетельствовало скорее об обратном. Взгляд Гамильтона-Бейли был направлен по большей части в пол или в стол. Видимо, Александр находил узоры на ковре и на скатерти куда интереснее и высокоинтеллектуальнее рассуждений своих коллег. Пару раз, когда кто-то из гостей обращался к нему, профессор анатомии заметно вздрагивал, и это не ускользнуло от глаз декана, равно как и те пристальные взгляды, которые Ирена время от времени украдкой бросала на мужа поверх серебряного блюда. Миниатюрный профессор пил мало, а к еде не
