налево, — обязательно пояснил он и потом, мигнув лукаво глазом, спросил: — Приехала гадать к старой Сарре?
Я поблагодарила его, спрыгнула с лошади и, передав ее персу, хотела уже идти по указанному пути, как вдруг неожиданно перед нами вырос как из-под земли Беко. Он шел со своей волынкой, напевая что-то вполголоса.
— Беко! — крикнула я, — подожди меня: я шла к вам.
Он приблизился удивленный и как бы немного испуганный.
— Что надо сиятельной госпоже? — спросил он.
— Мне надо сказать тебе по секрету, Беко, — шепнула я так, чтобы не услыхал Сарем, и тотчас же добавила вслух: — Сведи меня к матери твоей, я хочу узнать мою судьбу.
Он изумился, что такая маленькая девочка желает гадать у его матери, но все же повел меня к ней.
Дорогой я пояснила ему, что желаю купить у него его волынку и его рваное платье. При моем обещании дать ему два тумана, глаза его заискрились.
— А зачем нужна сиятельной госпоже бедная одежда сазандара? — лукаво жмурясь, спросил он.
— Видишь ли, Беко, — солгала я, — у нас затевается праздник… ты знаешь, свадьба моего отца… он женится на знатной русской девушке. Я хочу одеться сазандаром и спеть песню в честь новой деды.
— Но ты не умеешь играть на волынке, госпожа, — засмеялся Беко.
— И не надо… Я скажу, что волынка сломана, и она останется за плечами, я буду только петь…
— В таком случае идем. Я сведу тебя к матери. Она должна согласиться.
— Ты думаешь? — робко осведомилась я.
— Наверное, мое платье ветхо, почти лохмотья, а волынка не стоит ничего. И если госпожа обещает два тумана…
— Я дам тебе их, Беко, — поспешила я его успокоить.
— Мать согласится, — убежденно подтвердил он и тотчас добавил: — Мы пришли, госпожа.
Я знала, что есть бедняки, живущие в подвалах, но то, что я увидела, превзошло все мои ожидания.
Странствующий сазандар — беднейший человек в Грузии. А Беко только начинал свою деятельность. Он жил с матерью в жалкой лачуге, примостившейся углом к базарной кузнице и закоптелой, как уголь, вследствие этого соседства.
Я толкнула маленькую дверь и очутилась в темноте.
— Деда, — произнес Беко, — я привел сиятельную госпожу. Ты слышишь, деда?
— Я здесь, сынок, — ответил из дальнего угла глухой и хриплый голос.
— Миленькая барышня, — залепетала она скороговоркой, — красавица госпожа… позволь старой Сарре открыть тебе будущее. А за это ты дашь ей еще один блестящий маленький абаз… Один только абаз… сиятельная госпожа… на трубку Сарре…
— Но у меня больше ничего нет, — смущенно пролепетала я, — я отдала вам все, что у меня было.
— Ай, ай, ай! — зачем такой хорошенькой госпоже говорить неправду… — отвратительно засмеялась безумная… — Хорошенькая госпожа с алмазными глазами даст беленький абаз бедной Сарре… Сарра расскажет госпоже все… все…
— Но…
— Слушай, девушка, — вдруг совсем переменила тон старуха, и при мерцающем свете огарка лицо ее стало важно и неподвижно, как у мертвеца, — слушай, девушка… черные мысли посланы шайтаном… великою темною силою… темная сила изгоняет светлую из твоей души… Душа твоя борется… Темная сила торжествует. Я вижу горы… черная ночь их караулит… Идет сазандар по горной тропинке… идет не по воле. Белая голубка заменяет черную орлицу в гнезде орла… Сазандар все дальше… и дальше… Ему смерть заглядывает в очи… Крыло темного ангела близко, но его не задело… Он жив… Горный сокол его защита… Но горному соколу не долго летать в горах… Я вижу кровь… много крови… А там плачет белая голубка, что не попала в гнездо орла… Орел любит свое детище… И еще дорога… Холодная страна… и девушки… их много… много… Орленок пойман и заперт в клетку. Он задыхается и плачет… он рвется в горы и снова темный ангел близко… Его крыло трепещет… Он…
Старуха не кончила… Она упала в конвульсиях у порога и громко застонала…
— Но тут темно, как в могиле. Я ничего не вижу! — робко произнесла я.
В ту же минуту чиркнула спичка. Желтенькое пламя ее заколебалось в углу.
Люди считали мать Беко колдуньей. Она никуда не выходила из своего жилища, точно боялась солнечного света. Зато к ней охотно шли темные, наивные жители бедного квартала. Она гадала им на картах, зернах кукурузы и кофейной гуще.
Она казалась безумной или притворялась ею.
Я невольно вздрогнула при виде худой, сгорбленной, еще не старой женщины, в ярких пестрых лохмотьях, с выглядывающими из-под шапочки седыми космами. Ее глаза горели неспокойными огоньками. Она поминутно принималась беспричинно смеяться и мурлыкать себе под нос.
— Будь здорова, сиятельная княжна Нина Джаваха, — произнесла она.
— Откуда ты знаешь мое имя, Сарра? — удивилась я, подавляя в себе невольный страх при виде старухи.
— Нет ничего на свете, чего бы не знала Сарра, — странно засмеялась она, — знает Сарра и то, что делается за 10 тысяч верст отсюда.
— Матушка, — робко произнес Беко, — княжна желает… — и он тихо и скоро начал передавать ей причину моего прихода.
Она слушала внимательно, блуждая глазами по моей фигуре, и вдруг вскрикнула:
— Два тумана! Великие силы темные и светлые, два тумана! За ветхие лохмотья два тумана! Верно ли я слышала, Беко?
— Верно, — произнес мальчик, — и за волынку тоже.
— Хвала темным и светлым силам! Теперь старуха Сарра может питаться и не одними кукурузовыми зернами!.. А к празднику купить мокко,[37] настоящего турецкого мокко… слышишь ты, Беко, черного мокко и долю табаку!
И вдруг она неожиданно взвизгнула и дико закружилась по комнате.
— Долю табачку и мокко, настоящего турецкого мокко! — выкрикивала старуха, кружась, точно в исступлении безумия.
Я дрожала от страха… Мои зубы стучали.
— Беко, — сказала я, — возьми свои два тумана и отдай мне платье… Мне пора идти.
— Да, да, сынок, дай ей платье, ей пора идти, — подхватила старуха, — только получи с нее два тумана… получи с нее два тумана! — еще громче выкрикнула она хриплым, неприятным голосом.
Я задрожала еще сильнее.
— Вот два тумана, Беко… — произнесла я, едва владея собой, и протянула руку.
В ту же минуту я почувствовала на ней прикосновение острых крючковатых ногтей, и вмиг червонцы исчезли с моей ладони.
Старуха Сарра по-прежнему прыгала и приплясывала по земляному полу своей комнатки. Беко пошел в темный угол, чтобы снять с себя платье, единственное, может быть, которое имел. Моя голова кружилась и от едкого неприятного запаха, царившего в этом ужасном жилище, и от криков безумной. Едва получив узелок от Беко, я кивнула обоим и поспешно направилась к выходу.
В три прыжка старуха очутилась передо мною и загородила мне дверь.
Быстрым движением рванула я дверь и очутилась на воздухе.
Я опять увидела небо и Гори… Смрадное жилище предсказательницы осталось позади…
— Что наврала тебе старуха? — заинтересовался Сарем, подавая мне стремя, — на тебе лица нет, княжна!
— О, Сарем, — вырвалось у меня, — как все это ужасно, надо ей помочь, она умирает.
— Выживет. Ведьмы живучи, — рассмеялся он недобро, — еще долго будет морочить народ и выклянчивать деньги!.. Добрый путь, княжна, кланяйся генералу, — и, кивнув мне еще раз головою, он
