Днем прореживали сахарную свеклу и ели приготовленное хозяйкой Кати Яаскеляйнен пюре с сосисочным соусом. Вечерами сидели у костра на берегу пруда Рёнттейккё и вели душеспасительные беседы.
Здоровая сельская жизнь пришлась им по душе. Они остались бы на ферме у Яаскиляйнена и дольше, но свеклы хватило только на три дня.
Когда они собирались уезжать, Урхо Яаскеляйнен, который уже знал о главной цели их путешествия и успел подружиться со своими помощниками, произнес с тоской:
— Я б тоже с радостью туда поехал, на Нордкап-то, чтоб себя убить… да ведь лето у крестьян — это самое страдное время. Не успеваю в дорогу. А чё, ежели возьмете с собой хозяйку мою? Кати, она ж свободна… поехала б… Я в этом смысле не прочь мелкого жениного туризма.
Но полковник его не поддержал. Как он успел заметить, госпожа Яаскеляйнен не страдала жаждой самоуничтожения в такой степени, чтобы отправиться с ними в северную экспедицию.
— Ну, нет так нет… я токмо предложил, — разочарованно протянул Урхо Яаскеляйнен.
Компания забралась в автобус, и Корпела повел его в направлении Савонлинны. Там можно будет прихватить с собой хозяина и служителя судна внутренних вод, если его все еще интересует самоубийство. И коль скоро они будут в Саво, надо заглянуть и в пару других мест, адреса которых нашли в папке. В автобусе еще много свободных сидений.
Проректор Пуусари предложила зайти в цветочный магазин, заказать надгробный венок и отправить в город Котка на могилу покойного Яри Косунена. Ведь первого покойника из их группы уже, наверное, похоронили.
Стали это выяснять, благо в автобусе был радиотелефон. Релонен позвонил по нескольким номерам в Котку и узнал, что Яри Косунена будут хоронить во вторник, то есть послезавтра. Погребение пройдет тихо, на новом кладбище. У матери Яри случился нервный срыв, когда она услышала о смерти сына, и ее отвезли в больницу для душевнобольных. Но на похороны сына ее, может быть, отпустят. Эти сведения дал регистратор Евангельско-лютеранского общества Котки. Яри похоронят на собранные пожертвования, так как у его матери нет ни имущества, ни близких родственников. Регистратор рассказал, что Яри жил с матерью в съемной двухкомнатной квартире на окраине города. Все, что ему удавалось заработать, он тратил на авиамодели и воздушных змеев. Его даже прозвали дурачком-воздухоплавателем.
Полковник предложил поехать на похороны. Было решено проводить товарища в последний путь.
В архивной папке вычитали, что в Кюменлааксо живут только два потенциальных самоубийцы. Но все равно туда тоже постановили заехать и познакомиться с ними. А может, и взять их с собой на север.
Глава 15
В домике на окраине Саво муж бил преподавателя домоводства Эльзу Таавитсайнен. Электрик Пааво Таа-витсайнен был до крайности ревнив и страдал манией преследования. Эльза была вся в синяках, на голове у нее торчала огромная шишка. Женщина лежала на полу и горько плакала. В семье было два ребенка-подростка, мальчик и девочка. Дочка сидела на кровати в спальне, оцепенев от страха, и вздрагивала каждый раз, когда мать в коридоре вскрикивала от ударов. Сын нервно хихикал в гостиной. Он втихую успел глотнуть пива из отцовской бутылки.
Насилие входило в еженедельную семейную рутину. Его мишенью всегда была мать, обвиняемая в греховодничестве. По словам Пааво, она была дурой, вечно ничего не помнила, транжирила деньги, бегала по мужикам, не умела готовить, хоть и преподавала домоводство. Отличалась ленью и неопрятностью. Плохо воспитывала детей. На супружеском ложе была холодна и вообще испортила всю жизнь мужу и детям.
Если Эльза пыталась защищаться, это вызывало У мужа припадок бешенства и еще большую агрессию. Если смирялась с семейным рабством, это тоже не помогало. Старайся не старайся, наказание было неотвратимо.
Эльзе Таавитсайнен было всего тридцать лет, но выглядела она как старуха. Она была вконец сломлена и измождена, ни на что уже не надеялась. Будущее рисовалось ей ужасным. Ночью она не могла спать, даже если днем ее не били.
После Ивана Купала Эльза увидела в газете то самое объявление. Оно ее тронуло до глубины души. «Думаешь о самоубийстве?» — спрашивалось в газете. Эльза, как никто другой, могла утвердительно ответить на этот вопрос. Вскоре она получила письмо с приглашением на семинар в Хельсинки. Рискнула и поехала. Соврала, что отправляется в столицу на недельную конференцию преподавателей домоводства.
Встреча в «Певчих» дала Эльзе Таавитсайнен утешение и такую поддержку, на которую она уже и не рассчитывала. Она прослушала доклад о самоубийствах и способах их предотвращения, смогла спокойно поесть и поговорить о деле с понимающими людьми.
После семинара Эльза Таавитсайнен присоединилась к ядру группы самоубийц. Они сходили на кладбище и в Сеурасаари. Ночью забрели на остров где-то в районе Ееспоо, где жили богатые люди. Ее спутники забрались в какой-то гараж и заперлись там. Эльза не решилась идти с ними.
Потом появился злой охранник с овчаркой. Эльза в ужасе убежала. Тут подоспели полиция и «скорая помощь». Эльза не знала, что там произошло. На следующее утро она вернулась домой. Больше ей никто не звонил и не писал. Недоверчивый муж выяснил, что в это время в Хельсинки не было никакой конференции по домоводству. Его чудовищная ревность обернулась настоящей бурей. Остатки ее человеческого достоинства были растоптаны.
Эльза Таавитсайнен лежала на полу в коридоре, свернувшись комочком, и страстно желала только одного — смерти. Тогда Эльза обрела бы долгожданный покой.
В этот момент с улицы послышался автомобильный гудок. Потом раздался звонок в дверь. Муж крикнул из комнаты:
— Иди, шлюха, умой свою морду перед тем, как открыть дверь!
Эльза была не силах встать, лишь приподнялась настолько, чтобы открыть дверной замок.
В дверях стоял полковник Кемпайнен. Он помог несчастной женщине подняться с пола. Лицо Эльзы было в крови, одежда разорвана, чулки разодраны. Одной туфли не было.
— Полковник Кемпайнен! Помогите мне… Эльза Таавитсайнен зарыдала и бросилась к полковнику.
Полковник отвел Эльзу в автобус. Проректор Хелена Пуусари взяла заботу о ней на себя. Из автобуса вышли мужчины: Корпела, Сорьонен, Лисманки, Корванен. Муж Эльзы выбежал во двор, начал буйствовать и попытался ударить полковника, но его быстро успокоили. Он обвинял спасителей Эльзы в том, что они нарушили их домашний покой. Мальчик и девочка равнодушно, словно посторонние, следили за происходящим с лестницы. Обезумевшая от страха Эльза пряталась за спинками сидений. Хелена Пуусари сидела рядом и успокаивала ее.
Полковник Кемпайнен и фельдфебель в отставке Корванен что-то внушали электрику Таавитсайнену, при этом Корванен сидел у него на груди, а электрик под ним извивался.
На шум сбежались соседи и стали кричать, что такой жизни никто не выдержит и Таавитсайнена давно пора сдать в полицию. Кто-то даже пошел звонить.
Полковник попросил соседских мужиков подержать Таавитсайнена до приезда полиции. Они пообещали и поблагодарили полковника за то, что он вмешался в это дело.
Хелена Пуусари спросила Эльзу, не хочет ли та взять из дома какие-нибудь вещи. Эльза сначала не решалась, но при поддержке проректора и полковника в конце концов отважилась войти в дом. Она взяла с собой сумочку, кое-что из одежды, паспорт и деньги. Больше у нее ничего не осталось. Все было разбито вдребезги за годы семейной жизни. Уходя, Эльза не обняла детей, да и они на нее даже не смотрели. Во двор въехала полицейская машина.
Так распалась семья Таавитсайненов. Полиция взяла на свое попечение мужа, клуб самоубийц — жену. Первого ждала тюрьма, вторую — смерть. Дома остались двое детей-подростков: бесчувственный
