Вся группа изумленно уставилась на Тарью, девушку, которая все время держалась в стороне и ни с кем не разговаривала. Теперь она, краснея, призналась, что больна СПИДом и болезнь зашла уже так далеко, что уже все равно: можно и остаться вместе с Хауталой где-нибудь в альпийской деревне и ждать смерти. Они будут поддерживать друг друга.
Неожиданное признание неизлечимо больных смутило остальных. Некоторые стали обвинять девушку в том, что она скрыла свою болезнь. Они же путешествовали вместе и спали в одной палатке бог знает сколько ночей. Девушка поступила безответственно, она ведь могла заразить кого-нибудь.
Тут проректор Пуусари повысила голос и напомнила остальным, что они все равно собирались умереть.
Эльзасские беглянки в ответ заявили, что тоже не хотят умирать. Они просто проводят друзей до края пропасти и вернутся в Финляндию. Но если Тарья их заразила…
На это полковник Кемпайнен довольно грубо возразил, что дамы своим поведением в Эльзасе подвергли себя большей опасности заразиться разнообразными болезнями, чем путешествуя с Тарьей, так что лучше им помолчать. Нет никаких причин для паники.
Пришел черед Уулы Лисманки вспомнить, что у него нет причин кончать с жизнью. А вслед за ними еще многие объявили, что они больше не хотят умирать. Пусть Корпела отвезет их в ближайшую деревню, потому что в этом богом забытом Фуркапассе даже негде переночевать.
Развернули карту: в тысяче метров вниз и неполных двадцати на юг обнаружили деревню. На бешеной скорости автобус несся по ледяному серпантину, пассажиры визжали от ужаса. Они умоляли Корпелу ехать осторожнее, но автовладелец не унимался. Он кричал в микрофон:
— Мы же сюда умирать приехали! Это был головокружительный пикирующий спуск, настоящий бобслей на автобусе. На одном из крутых поворотов нос мощной машины прочертил дугу над пустотой. Пропасти глубиной несколько километров, разинув рот, ждали своей добычи.
Чтобы разрядить обстановку, горе-оптимист Сеппо Сорьонен попытался рассказать товарищам что- нибудь веселое, но им было не до смеха. Им сейчас так хотелось жить! Сорьонен разозлился — его талант рассказчика в момент опасности грубо растоптали. Он схватил микрофон и обрушил на спутников жуткую страшилку. Она оказалась короткой. Длинную на той бешеной скорости, с которой ехал Корпела, не смог бы рассказать ни один оптимист.
Сорьонен рассказал историю о хорошенькой немецкой девочке, которую украли, когда ей было десять лет. Негодяи растили девочку в одинокой горной избушке, пока ей не исполнилось пятнадцать. Тогда они стали устраивать отвратительные оргии, которые фотографировали и снимали на камеру. Снятый материал продавали порноиндустрии за огромные деньги. Дошло до кровавого разврата, в связи с чем девочку многократно изнасиловали и в конце концов убили. Все это сняли на пленку. Похоронив жертву во дворе, негодяи заметили, что в камере не было пленки. Разозлившись, они убили и оператора, но после этого их арестовали.
Слушая рассказ, Корпела вел автобус в пропасть. В последний момент ему удалось справиться с машиной, и она въехала в деревню.
Дрожащие Анонимные Смертники выскочили из автобуса. Сухопутный капитан первым протиснулся в бар и заказал водку. На сей раз все финны опрокинули по стаканчику. Трясущимися руками подняли бокалы. О смерти никто не заикнулся.
Глава 31
Пенсионеру Ярлу Хаутале и больной СПИДом Тарье Халтунен так понравилось в Мюнстере, что они решили снять для себя комнатку на самом верхнем этаже гостиницы и провести там последние дни жизни. Они забрали из автобуса свой скромный багаж и зашли в ресторан попрощаться с остальными.
Хаутала поблагодарил Анонимных Смертников за заботу и дружбу, которую они проявили во время долгого путешествия. Он совсем растрогался, когда заговорил о жестокой судьбе и кратковременности жизни. Многие украдкой смахивали слезы.
В маленькой альпийской деревне не хватило кой-ко-мест для всей финской группы, и пришлось снова разбить лагерь. За забором мюнстерского кладбища обнаружилась лужайка, как раз для палатки.
Проректор Пуусари и полковник Кемпайнен отправились знакомиться с кладбищем. Оно располагалось на обрыве, и оттуда открывался восхитительный и первозданный вид на долину реки Рён. На кладбище было полным-полно надгробий каких-то Бахеров: Йозеф, Мария, Адольф, Фрида, Оттмар… Судя по могилам, в деревне жили одни Бахеры.
Проректору Пуусари мюнстерское кладбище показалось идиллией. На таком маленьком погосте и она хотела бы лежать после смерти. Как знать, может быть, швейцарцы и приютят здесь всю их туристическую группу? Не поможет ли Ярл Хаутала устроить здесь последний приют для самоубийц? Надо с ним об этом поговорить.
Корпела пришел спросить, останутся ли они еще на одну ночь. Если нет, он соберет всех в автобус и низвергнет наконец в пропасть, как было условлено. Полковник решил, что такое важное дело еще надо обдумать, утро вечера мудренее. Корпела ответил, что в таком случае он вернется в ресторан и хорошенько напьется.
Пьяный сухопутный капитан хвалился местным старикам, что принадлежит к группе, которая наверняка войдет в историю Швейцарии. Хорошенько заинтриговав слушателей, Хейкинен наконец рассказал им, зачем приехала сюда их компания. Вначале местные жители приняли его речи за пьяный бред, но после того как остальные финны подтвердили слова своего товарища, старики поспешно покинули ресторан.
Вечером финны поужинали в том же ресторане жареной форелью, запивая ее вином. Еда была превосходная, вина вдоволь, но настроение — препоганое.
С улицы послышались звуки гармони. Полковник и проректор Пуусари удивились: кто бы это мог играть? Выйдя на террасу, они увидели, как сухопутный капитан запихивает монеты в деревянного старичка, держащего в руках механическую гармошку и в такт мелодии покачивающего головой. Микко Хейкинен был совсем пьян; он проникся доверием к механическому гармонисту и плакался ему, как проиграл свою душу в карты, а после хвастался, что скоро умрет. Он был безутешен, и полковник Кемпайнен предложил ему отправиться спать. Капитан попытался приосаниться, пристально посмотрел на полковника остекленевшими глазами и нетвердой походкой направился к кладбищенской ограде, туда, где стояла палатка.
Щебетали ласточки, ленивая кошка нежилась на лужайке перед гостиницей. Погода прояснилась, повеяло летней свежестью. Полковник Кемпайнен признался проректору Пуусари, что тоже не хочет завтра бросаться в пропасть вместе с автобусом. Герман взял Хелену за руку, опустился на колено и откашлялся. Он собирался сделать ей предложение. Но в этот момент колокола на мюнстерской католической церкви пробили шесть раз, и полковник сбился. Смущенный, он поднялся с колен и сказал, что пойдет посмотреть на лагерь. Проректор печально смотрела ему вслед.
Вечером спалили последние окровавленные поленья. Они больше не понадобятся. Как славно они горели! Запекшаяся кровь немецких хулиганов шипела в костре Анонимных Смертников, создавая суровый уют… Уула раздал последние корюшки, оставшиеся на дне бочонка. Их съели, преломив швейцарский ячменный хлеб. Кто-то сказал, что эта трапеза напоминает Тайную вечерю, только вместо Иисуса у них Уула Лисманки, а все они — Анонимные Смертники — в роли апостолов.
Женщины затянули тихую песню. Это была грустная народная песня Южной Похьялы. Даже полковник, оказалось, ее знает. «Ветерок гнет стволы берез…»
На закате в лагерь пришли шесть крепких стариков, которые назвались представителями кантона Валлис. Они были серьезны и, судя по всему, пришли по важному делу. Полковник пригласил их к огню и предложил разделить с компанией скромный ужин — корюшку, хлеб и вино.
Оказалось, что уполномоченные органы кантона вечером провели экстренное заседание и отправили к финнам делегацию. Проблема состояла в том, что жители кантона Валлис не одобряли намерения финнов совершить массовое самоубийство в их районе. По мнению делегации, самоубийство само по себе дьявольское дело, а уж массовое — тем более. Не для того Бог людей создал, чтобы они сами себя жизни
