был в сумочке, которую я забыла у Алекса, стремясь быстрее удрать от вопросов.
— Аго, — невнятно сказала я в трубку, не успев прожевать.
— Э-э… — замялся собеседник на том конце провода, услышав странное приветствие, — а Меланью можно?
— Услышать можно, а увидеть сегодня уже и не надейся, — заявила я, узнав голос напарничка. А сама тем временем снова откусила кусочек громадного бутерброда, который так и не выпустила из рук. Кружка, к сожалению, осталась далеко на столе.
— Хотя бы скажи, как долго Алекс сможет оставаться человеком?
— Ака го нэ кушят нова, — ответила я, прожевывая бутерброд.
— Чего? — не понял напарник. — Это что, заклинание, возвращающее ему вид вампира? Или — сохраняющее человеческий облик?
— От тупица! Я говорю, что обратно Алекс превратится, только если его снова укусит вампир! А так он будет человеком, но уже смертным. Демон из его тела полностью изгнан.
— А сколько ему осталось жить?
— Откуда мне знать? — искренне удивилась я. — Алексу вернули возраст, в котором он пребывал до превращения. Вот и вычти его из средней продолжительности жизни человека. Я как-то не уточняла, сколько лет было Алексу, когда он стал вампиром.
— Ладно, обойдемся без арифметики. Главное, что ему, похоже, не грозит преждевременное старение. Да?
— Угу. А сколько Алексу сейчас человеческих лет? — заинтересовалась я.
— Судя по виду, тридцать.
Мой интерес разгорелся еще больше.
— А как он выглядит? Симпатичный? Не урод? — забросала я напарничка вопросами.
— Да как все выглядит. Две руки, две ноги и голова.
Я зашипела. Напарничек или действительно не понимал причину моих вопросов, или просто измывался.
Я услышала, как Димка тем временем глухо хохотнул — явно прикрыл трубку ладонью. Все-таки сразу понял, к чему все эти уточнения о внешности, но прикинулся дурачком. Я же тоже не торопилась просвещать его по поводу происхождения ритуала. Он вынужден будет мучиться любопытством до завтрашнего утра, когда я заявлюсь посмотреть на Алекса.
Я мысленно пообещала себе, что устрою завтра напарничку реванш и буду тянуть время с рассказом как можно дольше. Мне было понятно, что нормального ответа сегодня не добиться.
— А Алекс хоть не собирается этим же вечером топиться в ванне? — заволновалась я. — Проследи, чтобы он пока и не думал о самоубийстве.
— По-моему, ему и в голову такое теперь не приходит. За это можешь не волноваться. Он вне себя от радости, что снова стал человеком.
— Тогда найдите в комнате на полу крестик, наденьте Алексу на шею и подумайте; как он может получить паспорт.
— Ой, — отмахнулся Димка, — он и без паспорта все это время прекрасно обходился. Наверное. Вряд ли ему нужны документы.
— Это сейчас, а в будущем… Мало ли какой штамп понадобится туда поставить.
— Зачем ставить штамп? — не понял Димка, но добиться ответа не успел. Трубка в его руках начала издавать короткие гудки, означавшие, что теперь он может поговорить только сам с собой.
Густав внимательно выслушал пересказ телефонного разговора, после чего с кряхтением принялся наклоняться, подбирать с пола вещи и сортировать их по степени пригодности к дальнейшему использованию. Кое-что из разлетевшейся косметики было еще цело, зато все остальное превратилось в обломки разной степени крупности. Магистр аккуратно собирал все в кучки.
Димка понаблюдал и тоже принялся за поиски. Но так как наклоняться ему было неохота, то он ограничился тем, что ногой пинал мусор по полу из стороны в сторону и всматривался, не мелькнет ли где серебро.
Магистр сердито посмотрел на друга и получил в ответ невинный взгляд. Хоть сейчас крылышки вешай и вручай арфу.
— Ты бы лучше нагибался, — проворчал Густав. — Здесь не мешает хоть немного убрать.
— Вот Алекс потом и уберет, чтоб жизнь медом не казалась. В конце концов, мы его гости, а не уборщики! — Димка ногой разогнал в стороны очередную кучу мусора. Он так и не изменил своего метода поисков.
Как ни странно, но крестик все-таки обнаружил Димка. Он издал ликующий крик и вытащил его из- под обломков мебели. Крестик лежал в центре комнаты, то есть там, куда его положили с самого начала.
— Ура! — обрадовался магистр. — Сейчас наденем его на шею нашему бывшему вампирчику, и можно будет пойти заняться своими делами, отдохнуть, чтобы завтра со свежими силами допросить одну особу… Где Алекс?
— Он еще из душа не выходил. Слушай, может, он там топится или вешается, — забеспокоился Димка, вспомнив замечание напарницы.
Густав тоже начал волноваться. Он не хотел, чтобы Алекс кончал жизнь самоубийством, и не видел причины, по которой ему нельзя было бы подождать еще лет пятьдесят — шестьдесят до старости.
— Где душ? — решительно поинтересовался магистр.
— Вроде возле спортзала.
Оба мага торопливо направились на поиски Алекса. Они остановились возле нужной двери, которая выделялась среди остальных тем, что была уже. Густав решительно и сильно несколько раз ударил по ней кулаком. За дверью не последовало никакой реакции. Димка подергал и покрутил дверную ручку. Закрыто. Не было слышно ни шума воды, ни иных звуков или шорохов.
— Алекс, ты там? — громко спросил Густав. — Отзовись!
Оба начали подозревать самое худшее — самоубийство. Магистр еще несколько раз громко окликнул Алекса, но ответа не получил. Взволнованные маги переглянулись.
— Ломаем? — предложил Димка, не сомневаясь в согласии.
Густав кивнул и уточнил:
— Надо снести дверь воздушной волной.
— Я — пас, — сказал Димка. — У меня только довольно сильный ветер получается. Ломать что-то с его помощью мне пока не удается. Я лучше справляюсь огнем. Могу фаербол в дверь кинуть.
Нет, спалим все. С ветром у меня, правда, тоже проблемы. Может, навалиться на дверь с разбегу?
— Попробуй, — хмыкнул Димка. — Я одну как-то попытался таким образом выбить. Выглядела она хлипче, чем эта, а на деле оказалась гораздо крепче меня. Месяц синяк не сходил.
Густав оценивающе осмотрел новенькую дубовую лакированную дверь и мысленно согласился, что ломать такую — себе дороже. Он бы не удивился, если бы обнаружил, что под деревянной обшивкой скрывается крепкий металл. У Алекса все сделано на совесть, как будто он собирался в этом коттедже отбивать атаку многочисленного вражеского отряда и готовился до последнего обороняться в одной из комнат.
Время уходило, а потому Густав решился на крайние меры. Он создал небольшой фаербол и метнул его в дверь. Коридор немного заволокло дымом, а стены вокруг проема почернели. Зато и дверь перестала служить преградой. От нее осталось только несколько обугленных щепок на полу.
— А говорил: фаерболом нельзя, — подколол Димка и первым ринулся в душевую. Он лихорадочно осмотрелся по сторонам, ища труп, и витиевато выругался. — Нас завтра убьют. Приколотят к косяку вместо дверей, — чуть успокоившись, уточнил он.
Густав проследил за направлением взгляда друга и вынужден был согласиться, что они рискуют завтра сами изображать дверь. Алекс, живой и невредимый, сидел в неудобной позе на маленькой табуреточке в углу, привалившись спиной к стене, и крепко спал впервые за триста лет. Его сил хватило только на то, чтобы быстро принять душ и одеться. Выйти из комнаты он так и не успел — его сморил сон.
