– Тише, Флоринда. Потом, потом…
В отчаянии Себастьян столкнул его с кровати, но викарий свернулся на холодном полу и продолжал спать.
Себастьян попытался его усадить, но викарий снова свалился на пол. Себастьян лишь покачал головой. Все бесполезно!
Без Корделии не обойтись. Она, должно быть, знает, как обращаться с отцом, который накачан бренди.
Некоторое время Себастьян колебался. Гордость его была уязвлена. Ему так и не удалось совладать с викарием. Вечером он так высокомерно объяснял Корделии, что она слишком снисходительна к своему отцу. Сам он с викарием не нянчился, и к чему это привело!
Он подошел к окну, выглянул на улицу и поморщился. Начинался снегопад. Надо скорее отправляться в путь, пока снег не слишком глубокий, иначе они потеряют еще день. Ничего не поделаешь, придется побороть гордость и идти за Корделией.
Он быстро оделся, проклиная судьбу, которая свела его с преподобным Шалстоуном. Надо же было Ричарду выделить именно сочинения, подписанные викарием, который никакого отношения к музыке не имел! Почему этот аноним не оказался обычным учителем музыки или юным учеником? С ними Себастьян наверняка справился бы.
Но справиться с пьяницей викарием ему никак не удавалось, а с его дочкой – тем более.
С его прекрасной, таинственной и непреодолимо притягательной дочкой…
– Черт подери! – выругался Себастьян, натягивая камзол.
Надо как можно скорее доставить их в Лондон, потому что чем дольше он будет рядом с Корделией Шалстоун, тем больше ему будет хотеться затащить ее в постель.
Злясь на себя за то, что не может с собой совладать, когда речь заходит о дочке викария, Себастьян вышел из комнаты и направился к комнате Кор-делии.
Он нетерпеливо постучал, полагая, что Пруденс и Корделия еще не встали, но несколько секунд спустя дверь приоткрылась, и он увидел кислую физиономию Пруденс.
– Что угодно вашей светлости?
– Мне надо поговорить с Кор… с мисс Шалстоун. Она уже оделась?
– Вам не следует…
– Что там такое? – раздался голос Корделии.
Пруденс захлопнула дверь, и он слышал, как они о чем-то переговариваются вполголоса. Потом дверь отворилась, и Пруденс с недовольной гримасой пустила его внутрь.
Корделия, совершенно одетая, сидела за туалетным столиком. Выглядела она благопристойно, только волосы еще не были убраны и она расчесывала их. При виде этого герцог почувствовал, что его словно огнем опалило.
Он смотрел не отрываясь, как она укладывала волосы в пучок, оставив несколько локонов по бокам.
– Что случилось, ваша светлость? – спросила она, глядя на него в зеркало. Взгляды их встретились, она покраснела, и он тотчас вспомнил, как целовал ее вечером.
Он с трудом поборол в себе желание провести рукой по ее шелковистым локонам. И, пытаясь сдержаться, заговорил довольно грубо:
– Не могу справиться с вашим проклятым отцом!
Она напряглась. Потом бросила гребень на столик и повернулась к нему.
– С моим «проклятым» отцом?
– Я не могу его разбудить… – начал он.
Она испуганно вскочила на ноги.
– Он что, заболел? Может, когда вчера вечером он говорил, что ему плохо, ему действительно было нехорошо?
– Он не заболел, – поспешил успокоить ее Себастьян. – Он… – Себастьян перевел дыхание. – Он… под воздействием винных паров.
Она странно посмотрела на него – с горечью и недоверием.
– Что вы имеете в виду?
– Я хочу сказать, что он… в состоянии интоксикации, в дурмане, называйте это как угодно. Короче говоря, он пьян. Вернее, он напился ночью. А теперь спит.
– Я думала, что вы… – Она замолкла, не договорив, но укоризна, звучавшая в ее словах, была очевидна.
– Весь вечер я провел с ним. Он не выпил ни капли. Но каким-то образом он добыл себе бутылку бренди, хотя спал со мной в одной комнате, причем дверь была заперта, а ключ лежал у меня под подушкой.
Пруденс ахнула. Он обернулся и пристально на нее посмотрел. Старуха отвела глаза. Ей-то с чего было так удивляться? Она-то уж наверняка хорошо знакома с привычками своего хозяина.
– Так что, сами понимаете, – добавил он довольно резким тоном, – ваша помощь мне необходима. Корделия побледнела и бросила на Пруденс подозрительный взгляд.
