– Не верится? – Она говорила с легкой иронией. – Твой отец… в церкви! Можно подумать, что он священник!
Корделия покраснела.
– Я не имела в виду… я только…
– Обещаю тебе, я брошу пить, – тихо сказал ей отец. – И намереваюсь сдержать свое обещание.
Миссис Бердсли горделиво выпрямилась.
– Не волнуйся. Я прослежу за этим. – Она пожала викарию руку, и он взглянул на нее. Потом кивнул, словно давая на что-то свое согласие.
И тут Себастьян понял, что происходит. С ужасом слушал он, как миссис Бердсли говорит:
– Видишь ли, мы с твоим отцом решили пожениться.
В этом не было ничего удивительного. Любой мог видеть, как они подходят друг другу. Но их заявление приобретало совсем иной смысл в свете того, что произошло между ним и Корделией. Корделия просила его провести с ней ночь, потому что думала, что никогда не сможет выйти замуж. Теперь миссис Бердсли и викарий предоставили ей возможность устроить свою жизнь, но брак стал для нее невозможен. Из-за Себастьяна.
Он смотрел на Корделию как во сне и думал лишь о том, поняла ли она, какую горькую шутку сыграла с ней судьба. Она была поражена и побледнела так, что, казалось, лишится чувств.
– Пожениться? – прошептала она.
Отец расстроился, видя, как она переживает.
– Ну да, пожениться. Тебе кажется странным, что твой отец думает о женитьбе в столь преклонном возрасте? Или тебе не нравится Гонорина? Я давно должен был сказать тебе, моя девочка…
– Не надо, Освальд, – перебила его миссис Бердсли, не сводившая глаз с Корделии. – Наша новость была слишком неожиданной. Понятно, что Корделия удивлена.
Корделия попыталась собраться с силами и улыбнулась.
– Да, я просто… удивлена. Еще три дня назад вы готовы были растерзать друг друга, а теперь…
– Не могу обещать, что это желание не появится у нас снова, – весело сказал викарий. – Но потом мы будем зализывать друг другу раны, правда, любовь моя?
Миссис Бердсли покраснела, и Себастьяну стало интересно, сколько именно времени они провели в церкви вместе. Очевидно, не только они с Корделией тайком обнимались нынешней ночью.
Корделия улыбнулась теперь искренне.
– Я так рада, Гонорина, – сказал она, обнимая ее. – Действительно рада. Так замечательно будет иметь подругу в доме. И я уверена, ты сделаешь отца счастливым.
Миссис Бердсли ответила с улыбкой не менее радостной:
– Но я надеюсь, ты недолго пробудешь с нами. Надеюсь, скоро у тебя будет своя семья, девочка моя. Отец твой пристроен, настало время и тебе обзавестись мужем. После того как мы с этим старым дураком поженимся, я постараюсь устроить и твое счастье.
Себастьян напряженно ждал ответа Корделии. Она бросила на него быстрый взгляд, а потом пробормотала:
– Я не могу… не хочу выходить замуж, Гонорина. Мне хочется быть независимой женщиной.
– Да, – заметил викарий, обращаясь к миссис Бердсли, – она всегда говорит подобные глупости, но я ей не верю. Корделия слишком мила, и вовсе не похожа на этих громогласных дамочек, которые всюду суют свой нос.
Миссис Бердсли вскинула брови.
– Поосторожнее, Освальд! На одной из них ты собираешься жениться.
Он расхохотался.
– Да, и для меня будет истинным удовольствием укоротить твой длинный язычок, дорогая.
– Освальд! – возмутилась миссис Бердсли и снова покраснела. А потом пустилась в подробное перечисление тех черт его характера, которые намерена изменить.
И они занялись шутливой перебранкой, словно были женаты уже много лет. Корделия с облегчением поняла, что они оставили разговор о ее будущем муже, а Себастьян все думал о том, насколько серьезно она говорит о независимости. Она старалась не смотреть в его сторону, но он знал, что его присутствие ее беспокоит. Он же не сводил с нее глаз в надежде поймать ее взгляд.
И вдруг он почувствовал на себе взгляд миссис Бердсли. Разговор умолк, наступило неловкое молчание. Он отвернулся от Корделии и увидел, что миссис Бердсли и викарий смотрят на него.
– Освальд, – сказала миссис Бердсли весело, продолжая наблюдать за Себастьяном, – нашу помолвку необходимо отметить. Может быть, вы с Корделией пройдете в гостиную, а я попрошу его светлость помочь мне выбрать самое лучшее шампанское? – Она ласково взглянула на преподобного Шалстоуна. – А для тебя, конечно, чай?
Корделия лишь широко раскрыла глаза, но не могла возражать, когда отец повел ее в гостиную.
Себастьян уговаривал себя не волноваться, но что-то в облике миссис Бердсли указывало на то, что сейчас ему придется туго.
Уже по дороге на кухню она спросила:
– Что произошло, пока нас не было, ваша светлость?
