— Вот вам, гады!
Он мгновенно перекатился за пулемёт и вжал гашетку — «максим» затрясся, изрыгая смерть. Длинной очередью Александр положил не меньше десятка англичан и заставил залечь остальных, но тут пулемёт умолк, выплюнув остаток ленты. Открыв крышку пограничник заправил последнюю и вновь перешёл на сдерживающий огонь. С флангов его обойти не могли — там были огромные озёра. С тыла — почти отвесная стена и наши. Его позиция располагалась на господствующей высоте. Хватило бы только патронов… Помедлив, Ковальчук оставил пулемёт и по ходу сообщения отполз чуть в сторону, где в наскоро отрытом в снегу окопчике лежала его верная автоматическая винтовка. Он рассчитал правильно — британцы, напуганные пулемётом, так и застыли возле прохода, прикрываясь трупами павших товарищей. И «максим» был практически бесполезен. Настало время одиночного снайперского огня… Ствол чуть дёрнулся — и ещё один враг застыл навечно… Смена позиции. Выстрел — новая могила на советской земле… Старшина стрелял редко, но каждый выстрел вышибал жизнь из англичан. Внезапно в воздухе что-то прошелестело и раздался сильный взрыв. Свистнули осколки в воздухе. Пушки? Нет. Что-то другое… Новый взрыв, но перед этим Александр успел заметить скользнувшую почти отвесно тень. И похолодел — миномёт! Он сталкивался с этим в Финляндии… Чёрт! Что же делать то? В этот миг раздался быстро нарастающий звук мотора, и над ним пронёсся толстый лобастый «И-16» с красными звёздами. Мгновенно промчавшись над местом боя истребитель взмыл в воздух, а через миг за гребнем сопки раздался мощный взрыв, и миномётный обстрел утих. «Спасибо, друг!» Но… В высоте советскую машину же встречали. Четыре уродливых «харрикейна» попытались зажать «ишачка» в «клещи», но тот умело ускользнул крутым разворотом и в свою очередь в упор влепил одному из британцев короткую очередь в фюзеляж. Тот сразу задымил и вышел из боя, потянув на запад. Истребители исчезли за низки облаками, откуда доносилось редкое татаканье «виккерсов» и сплошной треск, словно от рвущейся ткани наших «ШКАСов». А затем облака словно вспыхнули и огненный след прочертил их свинцовую тяжесть, чтобы через миг вспыхнуть невдалеке огненным шаром разрыва. Кого сбили? Непонятно. Огненный шар врезался в землю, и разобрать, кто погиб было просто невозможно. Но гадать долго не пришлось — англичане, воспользовавшись тем, что внимание Александра было отвлечено воздушным боем начали шевелиться, и ему пришлось вновь перебираться к «максиму»…
«Ташкент» горел. Чёрное мазутное пламя смрадно рвалось к небу, жирный дым с трудом, казалось, будто нехотя полз ввысь. «Худ» расстрелял его из-за горизонта и затем перенёс огонь на город. Огненные столбы вздымались над Севастополем, в небе кружились стаи «свордфишей» с авианосцев, ведущие бомбардировку города. То и дело в небе вспыхивали ожесточённые бои, но тем не менее перевес был на стороне врага. Благоразумно держась за пределами секторов обстрела номерных батарей англо- французская эскадра при поддержке авиации с маток уничтожала город. Из Севастополя тянулись беженцы. Они везли нехитрый скарб на телегах, тачках и нас себе. Шагом и бегом вдоль дорог, поскольку по самим шоссе навстречу им тянулись войска. Вдоль скорбного пути лежали брошенные вещи, иногда попадались могилы убитых при налётах врага — истребители противника просто с упоением штурмовали колонны беженцев и войск. А противопоставить им было нечего…
— Что там у русских, Канарис?
— Мой Фюрер, по последним разведданным полностью уничтожены нефтепромыслы Баку и Грозного. Отмечены огромные пожары на месте разработок. Англо-польский десант взял Мурманск и наступает вдоль Кировской железной дороге вглубь полуострова. Черноморский и Северный флота большевиков полностью уничтожены. Финская армия вместе с добровольцами опрокинула части, стоящие возле линии Маннергейма и продвигается к Ленинграду. Русские спешно готовят укрепрайоны возле города. Начались бомбардировки северной русской столицы. По некоторым данным, Балтийский флот так же понёс потери. Потоплены три русских крейсера, серьёзно повреждён линкор «Марат», английскими сторожевиками, базирующимися на Ханко уничтожены шесть русских подводных лодок. По данным нашего резидента в Стамбуле в ближайшие часы турецкая армия вторгнется в советскую Армению. Англо-французская авиация продолжает налёты на стратегические объекты русских в их тылу. Возле Севастополя идут напряжённые бои, но перевес явно на стороне британцев — их поддерживают орудия флота.
— Что русская авиация?
— Особого сопротивления не отмечалось даже в первые дни войны. Теперь же русские почти не летают. Нет топлива. Так же значительно снизилась активность их танковых войск. В основном — пехотные атаки, артиллерийский огонь. Да, мой Фюрер, в тылу русских войск замечены партизанские действия: по данным из штаба англо-французского командования против большевиков выступили крымские татары и некоторые национальности на Кавказе.
Гитлер внезапно резко развернулся от огромного глобуса у стены и вперился своими глазами в адмирала:
— Вы УВЕРЕНЫ в этом, Канарис?
— Да, мой Фюрер!
— Значит, большевизм ДЕЙСТВИТЕЛЬНО оказался химерой? Колоссом на глиняных ногах?!
— Да, мой Фюрер!
— Отлично! Вы свободны, Канарис. Хайль!
— Хайль Гитлер!..
Едва за начальником абвера закрылась дверь, как рука вождя германского народа вдавила кнопку звонка. Вошедшему адъютанту Гитлер коротко бросил:
— Вызовите ко мне Гиммлера.
— Слушаюсь, мой Фюрер!..
Через пятнадцать минут рейхсфюрер гестапо уже сидел в личном кабинете Фюрера.
— Гиммлер, у вас есть каналы к русским?
Тот помедлил мгновение, затем утвердительно кивнул в знак согласия.
— Отлично. А свои люди у англичан? У французов?
Получив такой же кивок на каждый заданный им вопрос, фюрер расплылся в улыбке.
— Вам будет особое поручение, рейхсфюрер. Вот донесение Канариса. Проверьте КАЖДОЕ слово в этой папке. В кратчайшие сроки.
— Слушаюсь, мой фюрер!
— Вы свободны…
Глава 14
Владимир отшвырнул тяжёлый пулемёт в сторону и выхватив из кобуры наган в упор застрелил финна, бегущего к нему с винтовкой, на острие штыка которого ослепительно в последний момент вспыхнул солнечный зайчик. Тот выронил оружие и схватился за плечо, на белом маскировочном костюме вспыхнуло неестественно алое пятно. Затем враг рухнул на землю и ловко перекатился за торчащий из снега большой валун. Петров осмотрелся, затем нырнул вниз, в заснеженный овраг…
…Он остался один из всего батальона. Ночью финны бесшумно сняли часовых, а потом ударили в ножи. Молча. Деловито. На ум пришло сравнение: основательно. Как всё, что они делали. Основательно строили свою «линию Маннергейма». Основательно отбивались от атакующей советской пехоты. Основательно минировали дороги. Основательно устраивали засады и завалы. Основательно расстреливали колонны подкреплений и уничтожали обозы снабжения. Всё делалось основательно… Старший лейтенант внезапно успокоился и подхватив горсть снега сунул её в рот. Стало чуть легче… Он завернул за угол оврага и замер — перед ним лежало тело. Наш боец. Мёртвый. Уже успел закоченеть. Подошёл поближе, вслушиваясь в тишину. Осмотрелся по сторонам — тихо. Даже не слышно победителей. Горло убитого перехвачено лезвием финского ножа. Странно — оружие на месте. Винтовка убитого запуталась ремнём вокруг кисти и последовала вслед за хозяином. А лицо — незнакомо. Наверное, их пехоты… Рука расстегнула тулуп, нашла нагрудный карман гимнастёрки, нащупала пачку бумаг. Красноармейская книжка. Фотография. Наверное, жена или невеста… Может, сестра? Внезапно тишину разорвал дикий крик, в котором не было
