он учил ее, она осторожно прикасалась языком к его языку.
Он издал стон, полный желания и нетерпения, и еще ниже наклонил ее голову. Страсть становилась все сильнее, Амелия откликалась на его ласки все более пылко. Дрожь пробегала по ее коже. В глубине живота росло ощущение неудовлетворенности, отчаяния и вспыхнувшей надежды.
Он провел рукой по ее спине и приподнял, прижимая к своему телу.
– Амелия… милая. – Он провел губами по ее мокрому лицу и поцелуем стер слезы. – Мы не должны этого делать.
Но он продолжал целовать ее и, целуя, терся бедрами о ее бедра.
– Я люблю тебя, – выдохнула она. – Я так давно люблю тебя…
Прижавшись снова к ее губам, он заставил ее замолчать, его страсть разгоралась, его руки ласкали Амелию. Задохнувшись, она оторвалась от его губ.
– Скажи, что ты любишь меня – тяжело дыша, попросила она. – Ты должен. О Боже, Колин… – Она потерлась заплаканным лицом о его лицо. – Ты был так жесток, так неприветлив.
– Ты не можешь принадлежать мне. Ты не должна желать меня. Мы не можем… – Колин с проклятием оторвался от нее. – Ты слишком молода. Нет. Больше ничего не говори, Амелия. Я слуга. Я навсегда останусь слугой, а ты всегда будешь дочерью виконта.
Все ее тело дрожало, как в лютую стужу. Амелии казалось, что кожа натянулась, а губы распухли и нарывали.
– Но ты любишь меня, ведь любишь? – спросила она. Несмотря на попытку казаться сильной, ее тихий голос дрожал.
– Не спрашивай меня об этом.
– Неужели ты не можешь дать мне хотя бы такую малость? Если ты никогда не будешь моим, если не сможешь принадлежать мне, неужели ты не можешь хотя бы сказать, что твое сердце принадлежит мне?
Он тяжело вздохнул.
– Я думал, будет лучше, если ты возненавидишь меня. – Он поднял голову и сквозь полуопущенные веки посмотрел на небо. – Я надеялся, что тогда перестану мечтать.
– Мечтать о чем? – Она отбросила осторожность, подошла к нему и спрятала руки под его рубашкой, касаясь твердых мышц живота. Он схватил ее запястье и гневно приказал:
– Не трогай меня.
– А твои мечты похожи на мои мечты? – тихо спросила она. – В них ты целуешь меня так, как только что целовал, и говоришь, что любишь меня больше всего на свете.
– Нет, – ворчливо сказал он. – Это не сладкие, романтичные девичьи мечты. Это мужские мечты, Амелия.
– О том, что ты делал с той девушкой? – Ее нижняя губа дрожала. В голове проносились горькие воспоминания, усиливая водоворот мыслей, вызванных необычными желаниями тела и умоляющими просьбами сердца. – Ты мечтаешь и о ней?
Колин снова сжал ее руку.
– Никогда.
Он поцеловал ее не так властно и требовательно, как перед этим, но с не меньшей страстью. Мягко, словно крыльями бабочки, он провел губами по ее губам, язык проник в глубину ее рта лишь на мгновение. Это был благоговейный поцелуй, и ее одинокое сердце впитывало его, как сухой песок пустыни впитывает дождь.
Взяв в ладони ее лицо, он выдохнул:
– Вот так занимаются любовью, Амелия.
– Скажи мне, что ты так не целовал ее, – тихо попросила она, впиваясь ногтями в его спину.
– Я никого не целовал. Никогда. – Он прижался лбом к ее лбу. – Только тебя.
Амелия вздрогнула и проснулась, ее сердце билось от оставшихся в нем воспоминаний о полудетской страсти и от тоски. Откинув одеяла, она села, подставляя покрытую тонким слоем пота кожу прохладному ночному воздуху. Амелия поднесла руки к губам.
Она словно видела все наяву. Ей казалось, что она все еще ощущает близость Колина, тот экзотический привкус, который оставался у нее до сегодняшнего дня. Долгие годы ее не преследовали такие воспоминания. Она думала, что они угасают, что, может быть, она выздоравливает. Наконец.
Почему же сейчас? Не потому ли, что она согласилась готовиться к свадьбе? Не память ли о Колине требует, чтобы она не забывала свою первую и вечную любовь?
Амелия закрыла глаза и увидела белую маску и бесстыдно чувственные губы. Монтойя.
Его поцелуй оставил такой же след на ее губах. Она должна найти его. Она его найдет.
– Что он пишет?
Колин осторожно свернул послание и положил его в ящик стола. Потом посмотрел на Жака:
– Он предполагает, что Картленд руководит людьми здесь, в Англии.
– Он не захочет оставить вас в живых. – Жак подошел к окну и, отодвинув створку, посмотрел вниз, на подъездную дорогу. Городской дом, который они снимали, был расположен удачно. Он находился не очень далеко от города, но и не настолько близко, чтобы их могли застать врасплох. Расстояние от города позволяло им убедиться, что их никто не преследует, как несколько дней назад. Той ночью, когда он
