Фрэнк добродушно улыбнулся:
– Это слишком важный вопрос, за пять минут перед ужином его не решить.
Решение Нэнси напомнило Лателле о кое-каких собственных планах. В последнее время дела шли необыкновенно удачно. Пророчество Джо Ла Манны так и не сбылось. Хотя Фрэнк не стал ввязываться в торговлю наркотиками, семья Лателла процветала. Только что он забрал под свой контроль четыре больших отеля в Атлантик-Сити и казино при них. Ему удалось найти толковых и надежных помощников, которых он поставил на ключевые должности. На самом верху пирамиды оказался Джон Галанте. Неарко давно мечтал заполучить этот пост и, естественно, не одобрил выбор отца. С другой Стороны, Фрэнк рисковать не мог: бизнес в Атлантик-Сити слишком важен, нельзя поручать его такому самонадеянному бездельнику, как Неарко.
Часто Фрэнк задавался вопросом: что ждет его корпорацию? И в такие минуты единственную возможность для сохранения могущества семьи он видел в Джуниоре. Мальчик умен, умеет отдаваться работе, при случае сумеет перенести поражение и, сжав зубы, все начать сначала. Джуниор – крепкой породы. А потом рядом с ним будет Нэнси. Жаль только, что она – женщина.
Фрэнк взглянул на старинные карманные часы, с которыми никогда не расставался.
– По-моему, пора в столовую, – сказал он. – Сандра обещала сделать спагетти к восьми. Если макароны остынут, она рассердится.
Лателла вошел в столовую первым, затем Нэнси, Джуниор и Сэл. Сандра уже ждала их. Рядом с ней стоял Шон. Ирландец с улыбкой поздоровался со всеми, но, когда к нему подошла Нэнси, Шон растерялся. Он не видел ее два года, с тех пор как они вместе вернулись в Штаты. Она стала еще прекрасней, еще желанней для него.
Она не так представляла эту встречу, не в столовой Лателлы, перед блюдом дымящихся спагетти. Два долгих года Нэнси грезила, мечтала, рисовала в своем воображении свидание с Шоном. Она представляла, как они случайно встретятся где-нибудь в Центральном парке или на Пятой авеню, а может, в аллее университетского кампуса. Хорошо было бы увидеть его на вилле, во время какого-нибудь праздника, или в спортзале у Хосе Висенте. Но только не так…
Нэнси сто раз воображала, как появится она, нарядная и прекрасная, и Шон буквально упадет к ее ногам и признается, что ни на минуту не переставал желать ее. А теперь ирландец стоял рядом с Сандрой, а в столовой пахло чесночным соусом, помидорами и тертым сыром пекорино.
На Нэнси был старый красный свитер и фланелевые брюки, которые, на взгляд Шона, портили великолепную женственность ее фигуры.
– Глазам своим не верю, Нэнси! Если бы я встретил тебя на улице, ни за что бы не узнал! – воскликнул ирландец, пряча за шутливым тоном охватившее его волнение.
Он намекал на то, как изменилась девушка.
– Наша Нэнси – совсем взрослая женщина, – улыбнулся Фрэнк.
Он сел во главе стола и знаком предложил семье занять свои места.
– Ты прав, Фрэнк, совсем взрослая женщина, – глядя на Нэнси, подтвердил Шон и улыбнулся своей обычной иронической улыбкой, что так притягивала девушку.
Нэнси покраснела, раскашлялась, устроилась поудобней на стуле, пытаясь найти слова для ответа, но так и не нашла. Неожиданно куда-то исчезли ее обычная уверенность, живость и остроумие. Она почувствовала себя растерянной и беспомощно взглянула на Сэла, словно утопающий на спасателя в надежде на то, что тот бросит ей спасательный круг. Брат понял и тут же обратился к Шону с вопросом:
– А обо мне ты ничего не скажешь?
– А о тебе я все знаю из спортивной хроники, – живо отозвался ирландец. – Восходящая звезда мирового тенниса. Поздравляю. Могу я считать себя твоим другом? Для меня это была бы такая честь…
– Опять твои шуточки, – смутился Сэл, от природы скромный.
– Шон вовсе не шутит, – вмешался Фрэнк. – Чемпион в семье – действительно большая честь.
– Я говорил совершенно серьезно, – подтвердил ирландец. – И мне теннис нравился, но способностей не хватало, чтобы чего-нибудь добиться.
Шон был одет в безукоризненный серый костюм, белую рубашку и бордовый галстук. Нэнси он казался воплощением мужской красоты и элегантности. Ужин, на взгляд Нэнси, тянулся невыносимо долго, хотя вся семья с удовольствием беседовала.
– Что с тобой, Нэнси? – забеспокоилась Сандра, увидев, что девушка ничего не ест. – Не нравится? Может, не вкусно?
– Спагетти замечательные, – успокоила Сандру Нэнси. – И я чувствую себя прекрасно. Просто мы с Хосе поели в греческом ресторане и теперь у меня нет аппетита.
– Ну, не хочешь – не ешь, – смирилась Сандра. Нэнси бросила взгляд на ирландца и увидела, что он улыбается ей без всякой иронии.
В конце обеда они неожиданно остались наедине. Фрэнк прошел в гостиную, Нэнси начала убирать со стола, и Шон подошел к ней.
– Ты по-прежнему отказываешься от меня? – спросила она, и воспоминания о пережитых на берегу моря объятиях нахлынули на девушку.
– Не мучай меня, – ответил Шон и нежно погладил ее по щеке.
– Ты не ответил, – заметила Нэнси, решительно отстраняясь от него.
Любые проявления нежности казались ей совершенно невыносимыми, делая их отношения еще более двусмысленными. Она боялась, что недосказанность породит в ее душе новые надежды.
– Я тебя не хочу, – сказал Шон, но его глаза говорили иное.
