Вдоль невидимого в ночи далекого берега мелькали огоньки. Шли по морю корабли… Сколько раз видела она из окон своей квартиры этот ночной загадочный пейзаж.
Линн вдруг вспомнила, что всегда уверяла мать, будто обожает свой прибрежный городок, ценит свою независимость, дорожит одиночеством. Какой вздор! Она всегда рвалась сердцем в Мельбурн, где жил Димитр. Так было. Так есть. И так будет.
Девушка услышала за спиной какие-то шорохи и напряглась, ощутив на теле мужские сильные руки.
– Не спится? – прошептал Димитр, щекочадыханием ее ухо, шею, затылок.
Линн не отважилась доверить ему сокровенные мысли, просто прижалась к горячему телу, чувствуя знакомую истому, когда оживает каждая клеточка, каждая ворсинка ее тела.
– Димитр, – начала она.
– Иди сюда, – чуть слышно молвил он и потянул ее на постель.
Линн начинала ненавидеть себя – она распаляется от одного прикосновения этого человека. Снова его глаза взяли ее в плен, уже совсем рядом были его губы. Она хотела отстраниться, но как не ответить на его поцелуй? И только когда ощутила упругую мощь его пениса, вздрогнула, сбрасывая наваждение.
– Димитр, подожди… Не надо, – забормотала она. – Я хочу сказать тебе…
Он молчал. Линн не знала, что у него на душе, но понимала, что если она не скажет всего сейчас, то уже никогда не сделает этого.
– Я хочу сказать, что… наш брак… в общем, мы вынуждены были пойти на это, но… – Каждое слово давалось ей с огромным трудом. – Но, по-моему, ты хотел этого меньше, чем я.
Как неловко, как глупо сказано, тут же отругала себя Линн, но тем не менее сказано.
Димитр молчал, казалось, он даже не дышал, и если бы не его руки, которые ее держали, Линн подумала бы, что попала в воображаемый мир.
– Я совершенно четко помню, что наш брак состоялся по моей инициативе, – наконец произнес он. – И, если ты помнишь, я был настойчив и категоричен.
– Ну, это очевидно…
– Кому очевидно? – перебил Димитр.
Линн замерла, вдруг вспомнив, сколько боли ей причинили все сплетни и колкости.
– Ты не ответила, – поторопил ее муж.
– Какой смысл называть имена?
– Хорошо, тогда сообщи, что же говорили эти безымянные «очевидцы»?
– Ты такой проницательный человек, Димитр. Мог бы и догадаться.
Несколько секунд он внимательно изучал ее лицо.
– Итак, немало преимуществ в том, чтобы удержать в руках большой кусок семейного пирога. Верно?
Девушка грустно кивнула.
– Я неоднократно слышала от так называемых друзей, что именно это было твоей главной целью.
Его глаза недобро сузились.
– О! Те самые «люди света», которые только и делают, что распускают слухи и судачат о других?
– Возможно. – Линн судорожно вздохнула. – Но даже если и так, в этих словах есть правда. Не случись с Пейж несчастья, ты никогда не женился бы на мне.
– Ты так уверена в этом? – осторожно поинтересовался Димитр.
– За тобой побежала бы любая женщине. Тебе стоило только захотеть.
– Тебе кажется невероятным, что я мог захотеть, чтобы это была ты?
– Ладно, хватит – снова вздохнула Линн. – Думаю, мы оба имеем право на счастье.
– А ты несчастлива? – вкрадчиво спросил он. Линн сразу угадала гнев в этой притворной мягкости. Но отступать было поздно. Димитр неожиданно включил свет. Девушка на мгновенье распахнула глаза и тут же зажмурила их.
– Не то слово, – выдавила она.
Он молчал невыносимо долго, потом отчеканил:
– Поясни.
Линн проклинала себя, проклинала его, проклинала все и вся. Разговор этот оказался тяжелее и страшнее, чем она представляла. Самое ужасное, что он происходил в реальности, а не в дурном сне.
– Не думаю, что смогу жить с тобой, – собравшись с духом, сказала Линн и… беззвучно заплакала, стараясь незаметно вытирать слезы.
– Потому что любишь меня? – раздался требовательный вопрос.
Это заветное слово Линн не смела произнести, она лишь молвила дрожащим голосом:
– Ответственность, братская привязанность, дань памяти отца, Пейж… Я не знаю, на чем держатся
