устроенной, знать, что с тобой рядом надежный, любящий человек. – Тонкие пальцы легко поглаживали напряженную руку Линн. – Твой муж. И твои дети.
Твои внуки, которых ты не увидишь, сказала про себя девушка и сжалась от безысходности этой мысли. Несправедливо! Как все несправедливо! Пейж была бы потрясающей бабушкой.
Линн сознавала, что в любой момент может зарыдать в три ручья.
– Я счастлива, мама, – поторопилась сказать она, настолько быстро, что даже Пейж, измученная болью, подавленная сильнейшими транквилизаторами, уловила фальшь в ее словах.
– Так ли, девочка моя?
Дочь не нашла что ответить, только через силу улыбнулась дрожащими губами и заставила себя рассказать какую-то забавную историю. Вскоре Пейж задремала, и Линн поехала за цветами и фруктами, надеясь разбудить в больной аппетит и хоть немного поднять настроение.
Дома девушка была около пяти часов. Крикнув Элени «привет», она быстро поднялась к себе, взяла купальник и направилась к бассейну. Может, хорошая дистанция кролем приглушит тоску и боль. Перед глазами так и стояло бледное мамино лицо, полное страданий, которые она пыталась скрыть улыбкой.
Надежда на физическую нагрузку не оправдалась. Такие переживания враз не отодвинешь. Более того, эмоциональная и физическая усталость вместе привели к тому, что в шесть вечера Линн едва можно было назвать человеком.
Димитр ждал ее в гостиной, стоя посреди комнаты и держа в руке высокий бокал с ледяной водой. Линн будто напоролась на его пристальный взгляд.
– Воды? – предложил он, указывая на поднос, где стоял хрустальный графин, бочонок со льдом, тарелочка с дольками лимона и веточками мяты.
– Пожалуй.
Забирая бокал из его рук, Линн постаралась не коснуться его. Заметив этот маневр, Димитр усмехнулся.
Еще бы ему не заметить! Димитр Костакидас – прекрасный психоаналитик и дипломат. Без этих качеств он не преуспел бы в финансовых делах, в бизнесе. Димитр никогда не расставался с маской сдержанно- холодного достоинства. Был ли он таким на самом деле? Линн этого не знала, но рядом с ним ощущала себя пришельцем из другого мира, хотя была изысканна и элегантна, умела держаться в любом обществе, поддерживать любой разговор, завести знакомство, казалось бы, с самым недоступным человеком. Неуютно ей было только рядом с Димитром. Хуже того – ей было страшно. Она боялась его чувственной силы, боялась подчиниться ей, ибо знала, что в случае поражения последствия будут для нее катастрофическими. Сейчас Линн пыталась спокойно пить воду, но не могла. Димитр неотрывно смотрел на нее.
– Допивай. Пора ехать.
Девушка с облегчением отставила бокал. В машине Костакидас включил музыку. Линн была ему даже благодарна – можно было молчать всю дорогу. К тому же, почему-то оправдывалась она перед собой, движение вечером напряженное и требует от водителя особого внимания.
Пейж встретила их улыбкой – почти той, прежней, улыбкой.
– Ты выглядишь просто очаровательно, милая, – похвалила она дочь. – Голубой цвет тебе очень идет. – Пейж перевела взгляд на Димитра. – Как ты считаешь?
– Она на редкость хороша! – улыбнулся он и поцеловал Пейж в висок. – Как самочувствие?
Линн даже удивило, сколько в его голосе было искреннего тепла и заботы. Собой же девушка была недовольна. Ей казалось, держится она неестественно бодро и жизнерадостно.
Она села в кресло возле кровати, а Димитр встал сзади, положив руки ей на плечи. Он был слишком близко, так близко, что у нее мурашки забегали по коже и приходилось сдерживаться, чтобы не оттолкнуть его.
Пейж неверно восприняла смущение дочери.
– Где вы будете ужинать сегодня?
Димитр назвал ресторан, известный своими баснословными ценами и потрясающей кухней. Лицо больной просияло.
– О! Вам есть что отметить? – лукаво спросила она.
– Как сказать, – с расстановкой произнес Димитр. Линн почувствовала, что его пальцы сжали ей плечи. – Надеюсь, что изысканные вина и вкусная еда убедят Линн принять мое предложение.
У нее перехватило дыхание, показалось, что остановилось сердце. Но в следующее мгновение оно заявило о себе так неистово, что ее бросило в жар. Слова замерли на губах, в висках стучала кровь.
Мерзавец! Мерзавец! Она хотела крикнуть, хотела отказаться от всего в ту же секунду, но сдержала себя, увидев, как изменилось лицо матери, стало радостным, молодым и счастливым. Линн была просто потрясена.
Димитр знал, что он делает. Ничего не сказав, Линн бросилась в объятия Пейж и заплакала вместе с ней… Душевные силы ее убывали с каждой слезинкой. Наверное, Димитр учел и это. Он достал из кармана бархатную коробочку и попросил Линн утереть слезы – ради мамы. Затем он открыл футляр и выпустил на свет звездный блеск крупного бриллианта. Димитр осторожно надел кольцо на тонкий палец девушки. Она не пошевелилась.
– Что-то ты сегодня все молчишь и молчишь, девочка моя, – наконец молвила Пейж, вглядываясь в дочь.
– Просто я не ожидала от Димитра таких сюрпризов, – ответила Линн. Держалась она спокойно, но в душе у нее все клокотало. Кольцо на пальце казалось раскаленным обручем, и девушка сдерживалась, чтобы не сбросить его.
– Янис был бы счастлив сегодня. Счастлива и я. Дождалась…
