мире, о своем увлечении — создании человекоподобных марионеток по образу и подобию героев человеческих преданий (любопытно, его марионетки были похожи на Мелиссу?). В присутствии всех остальных Юргенс ни словом не обмолвился о своем прошлом и отказался ответить даже на прямой вопрос Мэри.
Почему, спрашивал себя Лэнсинг, почему робот открылся только ему? Существовала ли между ним и Юргенсом связь, понятная роботу и не понятая человеком?
Юргенс остановился у подножия небольшой дюны и, когда Лэнсинг догнал его, показал на полузасыпанный песком предмет. Из прозрачного стеклянного или пластикового шара, Похожего на шлем космического скафандра, глядел на них человеческий череп. Казалось, он осклабился в усмешке; на солнце блестел золотой зуб. Рядом выглядывала из дюны какая-то закругленная металлическая деталь, а чуть выше и правее виднелся еще кусок металла.
Юргенс достал лопату и принялся разгребать песок. Лэнсинг молча наблюдал за его действиями.
— Еще минута, — сказал Юргенс.
И они увидели.
Металлическая конструкция по форме отдаленно напоминала человека. Правда, вместо двух ног у нее было целых три, в высоту она достигала десяти — двенадцати футов. В верхней части имелась полость, и в ней скелет, некогда, возможно, принадлежавший человеку. Кости его теперь лежали грудой на дне капсулы, череп удерживался в шлеме.
Сидя на корточках рядом с находкой, Юргенс поднял голову и взглянул на Лэнсинга.
— Ваши соображения? — спросил он. Лэнсинга передернуло.
— А вы что думаете?
— По-моему, это самоход, — ответил робот.
— Самоход?!
— Почему бы и нет? Во всяком случае, это первая мысль, которая приходит в голову.
— Что такое самоход?
— Нечто похожее создали люди моего мира еще до отлета к звездам. Для работы на других планетах в неблагоприятных условиях. Я никогда их не видел, но слышал об их существовании.
— Машина для передвижения по негостеприимной планете?
— Да. Органы управления связаны с нервной системой. Сложное устройство, способное реагировать подобно человеческому телу. Человеку захочется сдвинуться с места, и машина начнет перемещаться. Так же действуют руки — у человека и механизма.
— Юргенс, если вы правы, не исключено, что перед нами местный житель. Люди, подобно нам перенесенные на эту планету, не могли захватить с собой машину.
— Но мы не должны исключить и возможность появления пришельцев, — возразил Юргенс.
— Хорошо, — согласился Лэнсинг. — В таком случае этот человек, если он все-таки пришелец, появился из альтернативного мира, ставшего враждебным человеку. Загрязненного, опасного…
— Из воюющего мира. Со смертоносными излучениями и ядовитыми газами.
— Да, похоже на правду. Но в этом мире он не нуждался в своем механизме. Здесь воздух чистый.
— И при этом он не мог отделить себя от машины, порвать их биологическую связь. Впрочем, возможно, он к этому не стремился. Он привык к самоходу. Да и в этом мире машина давала некоторые преимущества.
— Пожалуй, — кивнул Лэнсинг.
— А здесь он попал в беду. При всем его высокомерии здесь ему пришел конец.
Лэнсинг взглянул на робота:
— Вы считаете всех людей высокомерными и видите в этом отличительную черту нашей расы.
— Нет, не всех. Думаю, вы поймете горечь, которую я ношу в себе. Нас ведь бросили…
— Это мучило вас все эти годы?
— Не то чтобы мучило… — На некоторое время воцарилось молчание, потом робот прервал его. — Вы не высокомерны. И никогда не были высокомерным. А вот пастор был, и генерал, да и Сандра, хотя и в свойственной ей мягкой манере.
— Надеюсь, вы простите их, — отозвался Лэнсинг.
— Вы и Мэри, — сказал Юргенс, — за вас я готов отдать жизнь.
— Тем не менее вы не рассказали Мэри о себе. И не ответили на ее вопрос.
— Она стала бы жалеть меня, это невыносимо. А вот вы меня никогда не жалели.
— Не жалел, — подтвердил Лэнсинг.
— Эдвард, забудем про высокомерие. Нам пора идти дальше.
— Тогда вперед. Нельзя понапрасну терять время. Мне так не хотелось оставлять Мэри, я едва удерживаюсь от того, чтобы не повернуть назад.
— Три дня, и мы вернемся к ней. С ней ничего не случится. Четыре дня — максимум.
Им не удалось найти дров по дороге. Ночевать пришлось без костра.
Ночь была по-своему прекрасна — подобна холодной миниатюре на эмали. Безжизненный песок, восходящая луна, а по краям небосвода, несмотря на потоки лунного света, ослепительное сияние звезд.
Лэнсинг чувствовал, как ночь заполняет все его существо холодной жесткой красотой. Однажды ему показалось, что он слышит что-то похожее на вой. Звук донесся с юга и напоминал голос того огромного несчастного зверя, который стенал в холмах над городом и на утесе в бедлендах. Лэнсинг прислушался, но звук больше не повторился.
— Вы что-нибудь слышали? — спросил он Юргенса. Робот ответил отрицательно.
Задолго до рассвета Юргенс разбудил своего спутника. Луна висела на западе низко над горизонтом, звезды на востоке меркли.
— Съешьте что-нибудь, — предложил Юргенс, — и в путь.
— Мне хватит глотка воды. Я поем на ходу.
К полудню вновь появились дюны — маленькие поначалу, постепенно они становились все выше и выше. Их окружал мир движущегося желтого песка; бледно-голубой купол неба нависал над бесконечной песчаной поверхностью. Склоны становились все круче, казалось, путники карабкались прямо в синее небо. Узкая полоска неба над северным горизонтом приобрела более темный оттенок; по мере того как путешественники преодолевали дюны, борясь с осыпающимся песком, темная полоса захватывала все большую часть неба, синий цвет вверху сменялся черным.
С севера доносилось неясное приглушенное бормотание. Звук становился громче.
Вскарабкавшись на вершину огромной дюны, Юргенс остановился, дожидаясь Лэнсинга. Тяжело дыша после подъема, Лэнсинг встал на гребень рядом с роботом.
— Похоже на гром. Кажется, там, впереди, собирается гроза, — сказал Юргенс.
— Судя по цвету неба, похоже, но это облако не похоже на грозовую тучу. Я никогда не видел тучи с совершенно ровным краем. При грозе облака обычно клубятся.
— Мне показалось, что я видел вспышку, не саму молнию, а скорее отблеск, отсвет зарницы.
— Должно быть, облака отразили далекую молнию, — предположил Лэнсинг.
— Что же, скоро мы выясним, что там происходит. Вы готовы идти дальше или лучше немного отдохнуть?
— Идемте, — решил Лэнсинг. — Я скажу, если мне нужен будет отдых.
К середине дня огромная черная туча занимала уже полнеба. Местами она отливала багрянцем. Зрелище устрашающее. Все неподвижно; не было обычных в грозу рваных, гонимых ветром туч, хотя, когда Лэнсинг останавливался, ему казалось, что он замечает внизу еле уловимое перемещение. Будто тонкая пленка скользила по черноте неба, подобно воде, сбегающей в летний ливень по оконному стеклу. Туча наводила на мысль о неистовом буйстве стихии, грозила бурей. Но никаких реальных проявлений урагана или его предвестий, за исключением молний, разрывающих темноту неба, заметно не было. Раскаты грома гремели непрерывно.
— Никогда не видел ничего подобного! — воскликнул Юргенс.
— Хаос? — предположил Лэнсинг.
