Как бы то ни было, но госпожа Аконит раздобыла для себя не только целую коллекцию надгробных памятников, но и пряности, а также кожу саламандр… Мандарин вздрогнул. Он забыл нечто очень важное, ключевую деталь, вокруг которой строилось все дело: то, как было обставлено крушение джонки. Существовала причина, ради которой бродяги дали себе труд утыкать кольями русло реки, причина историческая, вызывавшая к жизни призраков древних воинов, воскресавших не только в памяти ныне живущих. Молодая женщина ничего не делала случайно: этой инсценировкой она возвещала о будущих событиях. И, осознав это, мандарин понял также, чего она ждет.
Динь открыл глаза и понял, что ожесточенно скребет себе шею. Этот зуд и разбудил его. Осторожно проведя рукой по коже, он обнаружил множество прыщиков, выросших за ночь, словно ядовитые грибы. Ах ты дьявол, да еще и сто дьяволиц в придачу! Только бы язвы приятеля Сю-Туня не оказались заразными! В его планы вовсе не входило щеголять на пиршествах в ожерелье из мокнущих гнойничков, один краше другого. Немного опомнившись, он стал убеждать себя, что это всего лишь поверхностное раздражение. И виноват в этом, конечно же, тот бессовестный варвар-скорняк, изготовивший для него леопардовый воротник. «Интересно, мыл он шкуру, прежде чем начать шить?» — подумал ученый, принюхиваясь к вышеозначенному изделию. Мех показался ему пыльным, и он испугался, что вдохнул за один раз по крайней мере три поколения молей. Заткнув одну ноздрю пальцем, он резко дунул, чтобы вместе с содержимым другой выбросить из себя всю эту пакость. Прочистив таким образом носовые проходы, Динь сел в постели. Сна как не бывало. Зачем только он уснул, да еще так неизящно, там, прямо за столом у монаха, пока тот беседовал с мандарином? А теперь этот несвоевременный сон не давал ему забыться вновь.
Сунув костлявые ноги в расшитые бисером туфли, Динь решил пройтись немного по городу, чтобы нагулять сон. Нет ничего лучше ночной прогулки, очищающе действующей на тело и душу и вызывающей благотворную усталость. Накинув на плечи пеструю рубаху, он с неприязнью покосился на шелковое одеяние со свернувшимися на нем останками несчастного леопарда, который очень даже мог оказаться бешеным.
Покраснев от волнения, мандарин Тан глубоко вздохнул: решительно, госпожа Аконит была необыкновенной женщиной и то, что она замышляла, нельзя было назвать мелким проступком. Если он угадал верно, то действовать следовало без промедления, иначе последствия будут необратимыми. Перед ним стоял выбор: немедленно арестовать убийцу графа Дьема или воспрепятствовать жуткому заговору госпожи Аконит, и он этот выбор сделал. Ему не хватало всего одной детали, которую он и собирался немедленно выспросить у Сю-Туня, даже если бы ему пришлось разбудить его в столь неурочный час.
События развивались самым стремительным образом, и эта мысль заставила мандарина ускорить шаг. Наконец вдали показался монументальный портик, охранявший вход гигантской резиденции. Как только он выйдет за пределы этого неспокойного сада, он примет все меры, чтобы расстроить планы госпожи Аконит. Довольный таким оборотом событий, мандарин Тан позволил себе улыбку, не лишенную некоторого самодовольства. И тут он закричал.
Резко остановившись, он уставился на свою рубаху, на которой медленно расплывалось кровавое пятно, и вдруг почувствовал резкую боль в животе. Не веря своим чувствам, он вгляделся во тьму, прорезанную тонким серебристым отсветом — словно след метеора. Только этот метеор не падал, а, наоборот, взмывал к вершинам деревьев. Он едва успел удивиться, как из ветвей вылетел другой сверкающий осколок и, порезав ему руку, улетел обратно. Дрожа всем телом от боли, мандарин узнал смертоносный почерк убийцы.
— Госпожа Стрекоза! — полный злобы, закричал он. — Прятаться бесполезно, я знаю, что это вы убили графа Дьема, и за это гнусное преступление вы предстанете перед судом!
Ему ответил резкий смех, и на одной из верхних веток показалась тонкая фигурка в платье лунного цвета.
— Прежде чем судить, меня надо поймать, мандарин Тан! — насмешливым тоном воскликнула госпожа Стрекоза. — Сомневаюсь, что вам удастся добраться до меня с изорванным в клочья телом и искромсанной рукой. А мне, чтобы с вами разделаться, вовсе не надо к вам приближаться!
С этими словами она уверенным движением снова воспользовалась своим оружием. Мандарин увидел, как, вращаясь с головокружительной скоростью, прямо на него летит маленький зубчатый диск, привязанный к преступной руке белой шелковой нитью. Круговым движением руки госпожа Стрекоза запустила его так, чтобы он описал кривую, и вот нить обвилась у мандарина вокруг лодыжки. Тогда, словно притягивая к себе воздушного змея, молодая женщина дернула за нить, и диск двинулся в обратный путь, оставляя на ноге глубокий порез, заставивший судью тихо выругаться. Надо поскорее найти убежище, иначе этот диск, так метко попадающий в цель, и правда изорвет его в клочья. Он не пробежал и половины расстояния до портика, как вновь услышал позади себя пронзительный свист смертоносного орудия. Тогда, спружинив всем телом, он совершил гигантский тигриный прыжок и приземлился по другую сторону куста. Едва он успел втянуть голову в плечи, как сверкающий диск, упав, словно молния, безжалостно срезал с куста молодые побеги. Быстро оглянувшись, он увидел, как госпожа Стрекоза ловким движением притягивает диск к себе.
Было ясно: нельзя оставлять ее там, на возвышении, откуда она без труда могла владеть ситуацией. Он же, оставаясь на открытом месте, был легкой добычей, с которой она разделается в два счета, при этом из-за раны на ноге он не сможет долго выдерживать этот бешеный ритм. Он с надеждой взглянул на аллею, отделявшую его от выхода, и сердце его упало. Изысканно голая, усаженная декоративными цветами и карликовыми деревьями, она была начисто лишена какого бы то ни было намека на укрытие и являла собой верную дорогу к мучительной смерти. Единственным верным решением была рукопашная схватка. От госпожи Стрекозы его отделяли заросли бамбука, недостаточно густые, чтобы гарантировать ему даже временную безопасность, однако позволявшие незаметно приблизиться к ней. В глазах мандарина вспыхнул огонек, и он выскочил из-за обезглавленного куста в тот самый момент, когда госпожа Стрекоза собралась нанести новый удар. Он, не таясь, совершенно открыто выбежал на лужайку, ставшую их полем битвы. Сидя на ветке, женщина прицелилась, заранее наслаждаясь предстоящей бойней. Как бы быстро он ни бегал, никогда раненый мандарин не сможет подобраться к ней, прежде чем она не прикончит его. Она плотоядно облизнулась. Однако в последний момент мандарин круто свернул к бамбуковым зарослям. Там он пригнул к себе один из стволов и крепко ухватился за него. А когда он снова отпустил гибкое растение, оно резко выпрямилось вместе с ним, и он полетел прямо к госпоже Стрекозе.
Словно тогда, во сне, он несся в свободном полете с развевающимися на ветру волосами, опьяненный скоростью и высотой. Госпожа Стрекоза даже не успела запустить свой диск, как мандарин Тан обрушился на нее. Пролетая над ней, он выбросил вперед ногу и нанес ей сокрушительный удар в челюсть. Взвыв от ярости, госпожа Стрекоза упала с ветки, но тут же вскочила, в то время как мандарин Тан приземлился шагах в двадцати от нее в позиции «тигр, готовящийся к прыжку». Заметив закатившийся под куст диск, судья решил, что его противница разоружена и становится легкой добычей для него.
— Я покажу вам, из чего сделано правосудие в нашей стране, госпожа Стрекоза! — сказал он, приготовившись к атаке.
— Не беспокойтесь, прежде я заполучу вашу шкуру! Завтра вас найдут здесь в засохшей луже крови с перерезанным горлом и мутным взглядом.
С этими ставами она выпустила из рукавов еще две нити, которые тут же обвились вокруг ляжки мандарина. Два диска с силой врезались в плоть, и потоки крови хлынули из ран, которые мандарин тщетно пытался зажать руками.
— Ваша жадность и ваша жестокость не останутся безнаказанными, — заявил он, падая на колени. — Похищенные вами талисманы приблизят вас к вечности не больше, чем графа Дьема!
Госпожа Стрекоза тем временем с явным удовольствием взирала на мандарина, распростертого на траве, которая все больше окрашивалась его кровью. Взгляд ее был насмешлив, а подбородок дрожал от презрения.
— Бедняга не заслужил вечности, к которой так стремился. Эта развратная свинья погрязла в самом бесстыдном распутстве, извратив чистое учение Шанцин, которое требует от своих последователей полного воздержания, ибо только так, непорочными, они могут вступить в священные пределы! Оставить
