— Это значит, что число пожаров возросло.
— Это я вижу. Но вы-то откуда знали?
Она взглянула на меня так, будто впервые увидела
— А я и не знала. Просто мне стало интересно, а почему — я и сама не понимаю.
Поразмыслив, я решил ей поверить. В конце концов я тоже не всегда могу объяснить, почему поступаю так, а не иначе.
— И теперь вы хотите сделать из этого репортаж?
— Нет. Ведь я даже не знаю, чем это вызвано. Может быть, сигнализация со временем выходит из строя. Может быть, в Гелиуме появился маньяк-поджигатель. А может, просто сообщений о пожарах больше, чем самих пожаров. Не могу же я в самом деле кричать: «Горим!» — если не уверена даже, есть ли дым.
Мне понравился ее ответ. И вообще она начинала мне нравиться, но я решительно запретил себе думать об этом. В конце концов эта обаятельная женщина вполне может быть причастна к гибели Сэма.
— И кроме того, — тем временем продолжала Джанет, — сейчас у меня просто нет времени. Надо мной висит репортаж на тему бизнеса. Хартли требует его к концу месяца, а я еще даже не выбрала, о чем писать.
— Но у вас же, наверное, есть какие-нибудь кандидаты?
— Собственно говоря, нет, — призналась Джанет. — Мне было бы интересно поговорить о самой МНБС или о телевидении вообще. — Она доверительно наклонилась ко мне. — Вы никогда не задумывались о том, что марсианское телевещание удивительно напоминает земное приблизительно середины двадцатого века?
— Нет, — солгал я. — Но разве это так странно?
— И да, и нет. У нас сейчас сходная социальная обстановка. Еще пару десятков лет назад усилия нашего общества были направлены почти исключительно на выживание — и вдруг у людей неожиданно появилось свободное время, в точности, как на заре телевидения. Реклама автомашин и предметов роскоши в былые времена возмутила бы кого угодно, а теперь она приносит большие деньги. Ну, а если потребители пресытятся этим, у нас в запасе еще немало других трюков. Мы даже кое-где пользуемся жаргоном тех лет. Мне кажется, это какая-то форма ностальгии.
— Так вы считаете себя репортером или просто кем-то, кто заставляет зрителя смотреть на экран?
Джанет задумчиво посмотрела на меня:
— Репортером. — И, помолчав, добавила: — В любой профессии есть свои плохие стороны. Но это не значит, что я должна с ними мириться.
Хотелось бы мне поверить ей!
— Так о ком же вы тогда сделаете свой репортаж? О каком-нибудь рекламодателе?
— Может быть, Гленн тоже на это надеется, поэтому пока молчит. Да и у меня будет шанс копнуть поглубже…
— А как насчет автомобильной компаний? Например, «Дублинская?» невозмутимо спросил я. Их новый двухместный «Лендэйр» выглядит весьма неплохо.
— Не знаю… — протянула она. — Дело в том, что… — Сигнал компьютера оборвал ее на полуслове.
Звонил Шон Франке. Он хотел, чтобы Джанет явилась вместо него на еженедельное заседание руководящего состава.
— Хорошо. — Джанет, судя по всему, не обрадовала такая перспектива. Я буду. — Она отключила связь, и ее лицо сделалось еще более недовольным. Извините, но я должна бежать… — Она взглянула на экран. — О Господи, совсем забыла! Вы не окажете мне еще одну услугу, Билл?
— Конечно, — ответил я. — А какую? Джанет молча черкнула несколько строк на листке бумаги и протянула его мне.
— Вот. Отнесите это Тэлону в отдел новостей и передайте мои извинения.
Она встала и торопливо пошла к двери.
— Извинения? А за что?
— За то, что я написала от руки, — с усмешкой ответила Джанет, и вскоре ее легкие шаги затихли в коридоре.
Спускаясь по лестнице, я не удержался и прочел записку. Это был некролог — вполне стандартного содержания, если не считать того, что второпях Джанет вместо «эпитафия» написала «эпитет». Чтобы никого не смущать, я исправил ошибку, постаравшись как можно точнее сымитировать ее почерк. Честно говоря, я и сам не знал, чем вызвана моя заботливость: тем, что Джанет была моим начальником, или тем, что она была Джанет.
Но сам почерк удивил меня несказанно. Вероятно, оттого, что Джанет привыкла пользоваться компьютером или печатающим диктофоном, некролог напоминал написанное печатными буквами письмо какого-нибудь злодея с требованием выкупа.
Спустившись вниз, я прочитал табличку на двери отдела новостей, и мне сразу расхотелось туда входить. Дело в том, что этого Тэлона звали Ларри, и мы когда-то работали вместе.
К счастью, наше знакомство было не слишком тесным. Я знал, что Ларри Тэлон — способный журналист и весьма приятный в общении человек, но в те времена оба мы были чересчур заняты, чтобы познакомиться поближе. Понимая, что, сколько ни топчись тут, мой камуфляж от этого лучше не станет, я решительно толкнул дверь и вошел.
Отдел новостей состоял из двух комнат, и ни в одной из них не было ни души. Я с облегчением вздохнул, и тут, к великой радости, обнаружил на одном из столов табличку с именем Ларри Тэлона. Быстро написав на листке «Тэлону от Дж. Винсент», я положил его на стол. В этой комнате была еще одна дверь, с маленьким окошком, за которым я увидел небольшую телестудию. Впрочем, я не обратил на это особого внимания и торопливо удалился.
Очутившись в коридоре, я испытал невыразимое облегчение. Конечно, вероятность того, что Ларри узнает во мне прежнего Дэна Кеттеринга, была мизерной, но все же мне не хотелось подвергать себя ненужному риску.
Я сразу решил, что мне делать дальше. Джанет будет занята по крайней мере до обеда, и поэтому я опять направился в архив. В крайнем случае скажу, что утром, выполняя ее задание, кое-что упустил из вида.
Работа, которая мне предстояла, была посложнее, чем получить заурядную статистику пожаров. У меня возникла новая мысль, и она не давала мне покоя. Я хотел выяснить, как часто МНБС первой оказывалась на местах чрезвычайных происшествий и каков был при этом состав съемочных групп.
После первых же минут, проведенных за монитором, мне стало ясно, что эта задача еще сложнее, чем я думал. МНБС не фиксировала время, прошедшее от самого события до начала трансляции, и, поразмыслив, я не нашел в этом ничего удивительного.
Тогда я решил зайти с другого конца. Изрядно попотев, я отыскал копии текстов всех репортажей о чрезвычайных событиях, выпущенных в эфир МНБС, МРЕД, МАРС и МСБА — четырьмя крупнейшими телекомпаниями, занимающимися активной репортерской деятельностью. С первого же взгляда я убедился, что МРЕД почти всегда передает устаревшую информацию, и вычеркнул ее из списка.
Основной сложностью было сохранить хоть какую-то объективность — то есть правильно выбрать критерии. Например, если МАРС сообщил точное количество жертв раньше МНБС, а та, в свою очередь, первой установила личность какого-нибудь знаменитого покойника, то кто кого опередил?
Я трудился как проклятый больше часа, но, наконец, получил всю нужную мне статистику. В двадцати четырех случаях из тридцати МНБС, вне всякого сомнения, оказывалась первой, и чем дольше я смотрел на эти цифры, тем беспокойнее становилось у меня на душе. Хороший результат. Просто чертовски хороший результат!
Впрочем, сам по себе он еще ничего не доказывал. Вполне можно было представить это как великолепную работу высокопрофессиональных репортеров, возглавляемых блестящим и проницательным лидером. Представить-то было можно, но верилось почему-то с трудом.
Я перевел взгляд на другую колонку цифр. Эти двадцать четыре репортажа вели пять съемочных
