– Пожалуй, вывих лодыжки – это не так уж и скверно в конечном счете, – поддразнила она.
Джессика ответила ей улыбкой, столь напомнившей ее отца. Первое время Энни интересовало, как выглядела Джоанна. В поместье вообще не было ни единой фотографии матери Джессики. Только здесь в гостиной она заметила снимок Джессики в рамке. В одном Энни была уверена: Джоанна не могла быть рыжей и носить короткие волосы!
Ну вот какие странные мысли лезут ей в голову…
– Пошли на кухню, – сказала Джессика. – Папа не силен в ведении домашнего хозяйства, – сообщила она по секрету. – Так что чай, вероятно, будет ужасен!
Они все еще смеялись, когда спустя несколько секунд вошли на кухню.
– Не посвятите ли и меня в причину вашей веселости? – снисходительно поинтересовался Руфус, разливал чай.
Энни взглянула на Джессику, та посмотрела на Энни, и обе одновременно отрицательно покачали головой, отчего их вновь разобрал смех. Какое счастье, что Энни могла смеяться: в последнее время в ее жизни так мало было смешного.
– О, ясно, – Руфус понимающе кивнул, – я основная мишень! – сказал он, передавая Энни чашку чая.
При виде чая они обе снова громко рассмеялись, да так, что Энни из опаски уронить чашку не взяла ее из руки Руфуса.
– А, понимаю… причиной вашего смеха послужил мой чай! – Он поставил чашку на стол и заглянул в нее. – Должен признать, вид у него довольно отвратный. – Он скорчил гримасу.
– То же самое про чай сказала и я, – хихикнула Джессика. – Иначе почему бы я стала пить сок?
– Ах ты, маленькая обезьянка! – Ее отец отвесил ей воображаемый подзатыльник. – Полагаю, ты считаешь, что Энни окажется искуснее в приготовлении чая? – вызывающе произнес он.
Глаза Энни округлились.
– Я нисколько не умаляю вашего умения готовить чай!
– Однако… вы обе смеялись надо мной, – мгновенно вывернулся он.
Энни нерешительно заглянула в чашку, которую намеревался дать ей Руфус, и невольно поежилась при виде мутной жижи.
– Сколько чайных пакетиков вы кладете в заварной чайник? – скептически осведомилась она.
– Я люблю крепкий чай, – сухо, словно оправдываясь, ответил он.
– Как и я, – возразила она. – Однако… мне вечно говорили: «Один пакетик на человека и один пакетик на чайник». – Она вопросительно взглянула на него.
– Это большой чайник, – пробормотал он неохотно.
Энни с пониманием посмотрела на него.
– Сколько же пакетиков чая вы кладете? – не сдавалась Энни.
– В самый раз, – вновь тихо произнес он.
– Папочка! – легонько пожурила его Джессика. – Ты увиливаешь от пря…
– …прямого ответа, – нетерпеливо закончил он. – Хорошо, шесть пакетиков. Я кладу шесть чайных пакетиков в заварной чайник! – Он сердито переводил взгляд с одной на другую.
Энни прикусила губу, чтобы вновь не расхохотаться, но не произнесла ни слова. Она подошла к пустому заварному чайничку и принялась готовить чай по-новому. Во всяком случае, он согрел чайник, хоть этого ей не придется делать!
– Джессика, а как ты насчет чая? – Она держала четвертый пакетик над чайничком.
– Не смей соглашаться лишь потому, что он мне не удался, – предостерег ее отец. – Я, когда вы приготовите чай, буду в гостиной.
Энни видела, что он покинул кухню с подергивающимися от смеха губами.
– Ты считаешь, мы не обидели его? – тихо спросила она Джессику.
– Нет. – Девочка удобно устроилась на одном из стульчиков перед стойкой. – Да он и сам будет рад отведать, хоть ради разнообразия, приличного чая!
Энни так и не поняла, был ли Руфус рад или нет, когда они вошли к нему в гостиную и он принял от нее без единого слова чашку чая. Занятия на кухне доставили Энни настоящее удовольствие. Из них троих могла бы получиться прекрасная семья…
Она прервала свои размышления. Семейные отношения созданы для других, не для нее. Возможно, когда-нибудь у нее и будет собственная семья, а до тех пор ей не следует слишком уж привязываться к Джессике. И к ее отцу!..
Руфус заставляет ее смеяться. А смех ее еще опаснее, нежели поцелуи. Потому что Руфус не из тех, кто связывает себя узами брака. Он любит дочь, это яснее ясного. Несомненно, что его жизни были и другие женщины после смерти жены, однако выбранная им профессия не допускает длительных связей. И ему было известно из подслушанного ранее разговора, что она думает насчет роли любовницы…
Она тряхнула головой. С какой стати ей думать о нем? Этот мужчина дважды поцеловал ее, не сказав, что умирает от любви к ней. Ни хотя бы что-нибудь в этом роде!
– Прекрасно. – Руфус поставил пустую чашку.
– Папочка! – В голосе Джессики вновь послышался укор.
