как в Мадриде, постепенно можно к этому привыкнуть и воспринимать как должное, не вникая в саму суть. А приезжему человеку всё интересно, всё ново и ещё неведомо. Вот, например: в муниципальном музее, что возле метро «Трибунал», есть…
– О! А я там никогда не была!
– Обязательно сходим! – заверил Григорий. – Но в другой раз.
– А сейчас в парк аттракционов? – с замиранием сердца спросила Мария.
– А куда же ещё. Выпьем сначала по чашечке кофе, для бодрости и на автобус. Как раз, что бы к открытию быть в числе первых.
– А разве на метро не проще? – засомневалась она, идя с ним рядом к ближайшему кафе.
– Так ведь десятка не доходит до станции *Батан. Ведутся работы по реконструкции метро. А на автобусе мы доедем всего лишь с одной пересадкой.
– Как мне стыдно, – призналась она откровенно. – Вы знаете, что делается в Мадриде лучше меня. Хотя конечно: на работу в машине, с работы в машине…
– У вас есть машина? – спросил Григорий и, увидя недоумение на её лице, пояснил: – Тогда вы шли с сумками пешком.
– А! – она поняла, что Григорий как-то внутренне весь напрягся. – Старый драндулет, еле ездит и давно пора на свалку, но… А тогда вечером, негде было припарковаться, пришлось идти за тридевять земель, – после этих слов, заметила, что он немного расслабился, и подумала: «Пока не стоит ему рассказывать ни о ещё двух шикарных авто, ни о фирме. Как-то он неадекватно себя ведёт, желательно выяснить причину этого и поосторожней!»
Они сели за столик и сделали заказ официанту. Возле них стояла бетонная клумба с прекрасными цветущими гиацинтами и Мария решила выяснить ещё один интересующий её вопрос.
– Вы любите цветы?
– Конечно, люблю! – заверил Григорий, но увидя её вопросительный взгляд, немного замявшись, продолжил: – Но мне не нравится, когда их срезают. В натуральном виде они гораздо естественней и правильней.
У Марии внутри всё защемило, и на глазах выступили слезы.
– Мне тоже! – призналась, радуясь, что на ней тёмные очки. – Всегда любила, когда дарят в горшочках.
– О! Я заметил! – похвастался он. – У вас в доме очень много зелени, да и на балконе целый розариум.
– А попробуйте угадать, какие цветы мне больше нравятся?
– Белые розы! – не задумываясь, выпалил Григорий.
– Точно! – она даже не удивилась. – А почему вы так решили?
Он загадочно улыбнулся и сделал паузу перед ответом:
– В вашей квартире полно картин с этими цветами. Да и не только картин.
. – А!.. – разочарованно протянула Мария, удивляясь его наблюдательности. – Мне показалось, вы угадали.
– Может, и угадал, – согласился Григорий. – Но всё замечать тоже очень полезно. Но если честно, то когда я на вас смотрю у меня сразу же возникает непроизвольное сопоставление вас и роскошнейшей белой розы. Величественной и надменной, строгой и с шипами, но такой тёплой, бархатно нежной и… немножко беззащитной.
– Ну, не такая уж и беззащитная! – пробормотала чуть слышно растаявшая от удовольствия Мария.
– Верю! – засмеялся Григорий. – Наоборот, возле вас я, себя чувствую в полнейшей безопасности.
– Неужели? – усомнилась она.
– Да, правда. – признался он. – В последнее время я прямо места себе не находил. А сейчас мне как-то хорошо и спокойно. Появилось какое-то чувство умиротворённости, что ли. Вы на всех так благотворно влияете? Мне возле вас даже кофе кажется чудеснейшим.
– Не преувеличивайте! – внешне застеснялась Мария, зато внутренне загораясь от радости. – Это просто оттого, что в нас много общего. Я ведь, между прочим, очень закомплексованный человек, а с вами мне легко и свободно. Возможно это оттого, что нам обоим нравятся увеселительные аттракционы?
– Возможно, – он согласно закивал головой. – Сколько себя помню, для меня это был сплошной праздник, когда удавалось дорваться до какой-нибудь качели или карусели. Я не слезал с них часами, и меня стаскивали буквально силой. Бабушка мне даже грозила: «Ума, мол, не будет, весь на качелях разболтаешь!» Может и вправду: я ведь уже в таком возрасте, а во всём мире обо мне ещё не знают. Видно мало осталось, ума то!
– Это та бабушка, что искала вас поздними вечерами?
– Да! Она родненькая! А когда подрос, – продолжал Григорий. – Не пропускал ни одного приезжего лунапарка. Наш город хоть и большой, но своего комплекса долго не имел. Это сейчас уже довольно много понастроили в центральном парке, а тогда… И в цирк очень любил ходить. На каждую новую труппу по несколько раз. Это было так здорово! Особенно клоуны. Я до сих пор с уверенностью считаю их главным гвоздем любой цирковой программы. А вы любите цирк?
– Люблю, очень, – почему-то с печалью произнесла Мария, вспоминая, как они часто ходили на представления вместе с Хоссе. Потом улыбнулась:-И тоже, в первую очередь, клоунов!
– К своему стыду, – вздохнул он. – Сколько времени здесь, но ещё ни разу не посетил ни одного цирка. Хоть и часто видел высокие шпили шатров возле стадиона *Винсенте Кальдерон.
– Сейчас осень и опять начинаются гастроли, – напомнила она.
– А вы составите мне компанию на ближайшей премьере? – на одном дыхании спросил Григорий.
– Да! – просто ответила Мария.
– Я буду помнить, что вы дали согласие! – пообещал он обрадовано. – Надеюсь, не передумаете?
– Посмотрим, как вы будете себя вести! – и кокетливо повела плечами.
– А как… надо… мне себя вести? – растерялся Григорий.
– Естественно! – сказала она нравоучительным тоном. – Если появилось желание идти в парк, не скрываете этого, будьте откровенны.
– Ну так… – он широко открыл глаза, показывая своё недоумение. – …Мало ли какие желания у меня появятся!
– Вот мне уже и судить об этом, мне ведь виднее, – увидя, что её собеседник продолжает на неё пялиться, засмеялась: – А на аттракционы мы, всё-таки, идём?
– Конечно! – он вскочил, подзывая официанта и расплачиваясь. – Хоть моя одежда и не соответствует выбранной нами прогулке, но ничего не поделаешь. Итак, вперёд, только вперёд!
Он бережно взял её под руку и повёл к известной ему остановке автобуса. А на *Каса де Кампо вовсю ещё царило лето. Не бывавшая здесь давно Мария, сразу заметила немалые новшества. Больше всего ей, да и Григорию тоже, понравилось «Торнадо». Они проехались на нём раз пять или шесть. И когда они, под гудение колёс и моторов и свист несущегося навстречу ветра, делали мёртвые петли, Мария визжала от удовольствия и страха вместе с остальными ликующими посетителями. В эти моменты Григорий держал её за руку, как бы старясь придать бодрости и уверенности и отпускал её только тогда, когда они сходили на землю.
А когда они спускались на огромном круге по каменистому желобу, заполненному несущейся вниз водой, то даже прикрыл её, обняв за голову и прижав к груди, когда коварная струя воды, бьющая откуда-то сбоку, готова была облить Марию. В результате она осталась почти сухая, а он вымок с ног до головы. Смеясь над этим, они решили немного подсохнуть, а заодно и перекусить, удобно расположившись за одним из многочисленных столиков стоящих у кафе в зоне отдыха. С аппетитом уплетая бутерброды с ветчиной и сыром, они договорились обращаться к друг другу на ты. Инициативу в этом вопросе, конечно же, опять проявила Мария. Григорий сразу же принял её предложение, согласившись, что так удобней.
– Мне сейчас даже кажется, что я был глупый как ребёнок, когда стеснялся тебя сюда пригласить. Я вижу, тебе здесь тоже очень нравится.
– Ну, ещё бы! – она запила еду горячим бульоном. Потом добавила многозначительно: – Мне бы, да не понравилось то, что я обожаю!
– И ещё мне кажется, – продолжал Григорий. – Что всё это происходит не со мной, что всё это как в
