существовать при нынешней атмосфере. В-третьих, в поддержку теории изменения климата выступает тот факт, что еще в 1976 году, во время посадки на Марс аппаратов «Викинг-1» и «Викинг-2» климат был другим. С тех пор он стал заметно суше и холоднее, а ведь прошло всего сорок лет. В-четвертых, исследования полярных льдов показали их слоистою структуру, что так же свидетельствует о существенных изменениях климата Марса.
Стохадский наконец замер на одном месте точно в центре палатки. Голосом лектора он стал подытоживать свой доклад:
— Перечисленные мною характеристики Марса и неоспоримые свидетельства того, что раньше на Марсе был иной климат, позволяют с большой долей вероятности утверждать, что зарождению жизни на Красной планете ничего не мешало. Масса планеты за миллионы лет могла уменьшиться в результате катастрофических взрывов от ударов метеоритов и, как следствие, большим выбросом вещества в космос. Количество получаемого от солнца тепла достаточно для планеты, ее вес хоть и небольшой, но способен удержать атмосферу намного плотнее современной, вулканическая активность в прошлом наверняка создавала «парниковый эффект», дающий планете дополнительную способность удерживать тепло. Плюс лед, который состоит из углекислого газа и воды, когда-то мог быть кислородной атмосферой, отличной от земной, но все же пригодной для дыхания некоторых живых организмов.
Петр Стохадский скрестил руки на груди.
— Я убежден, что Марс удастся колонизировать. Для этого есть все предпосылки. И точно так же я убежден, что раньше на Марсе существовала жизнь.
— Еще недавно… — начал было Семенов.
— Препятствий для ее существования совершенно нет! — не слушал Стохадский. — Давай-ка прикинем. Вода — раз. Атмосфера — два. Тепло — три. Перепад высот северного и южного полушарий, отсутствие старых кратеров на молодом северном полушарии — это доказательство того, что на Марсе был даже свой океан! Огромный, занимающий половину площади планеты, водный океан! Попадающие в него метеориты, скорее всего, испарили воду, а отсутствие ударных кратеров говорит, что метеориты первоначально врезались вовсе не в почву, а именно в воду. И это, Виктор, один из главных аргументов в пользу существования на Красной планете хоть какой-то жизни, пусть микроскопической, пусть в прошлом. Я бы назвал океан признаком «благополучия» планеты.
Петр Стохадский наконец умолк. Это позволило Семенову вставить свой вопрос не по существу.
— Так в чем же все-таки заключается проект «Коперник», ты не ответишь?
Ученый нахмурился.
— Об этом тебе лучше поговорить с Леной.
ГЛАВА 13
Давным-давно, много миллионов лет назад, на месте городов с их дворцами, храмами и оживлёнными рыночными площадями, на месте руин погибших государств, на месте старых и новых морей был только лишь Хаос — бескрайний и бездонный океан. Этот океан назывался Нун, и был он величавее Великого океана, воды которого омывают берега ныне. Воистину был он необъятен, и вовсе он был не похож на Великий океан, мрачное он представлял зрелище… Холодные воды Нуна оставались всегда неподвижными и серыми, будто из пепла, не было в них движения и жизни. А над Нуном не дули ветры, не светили звезды, и даже Ариол не показывался из-за горизонта; все окутывал первозданный мрак, всюду царствовала тишина, и ничто не нарушало покоя.
Проходили столетия, тысячелетия, а океан Нун оставался неподвижным.
Но однажды произошло чудо. Пепельная вода вдруг заплескалась, заколыхалась, и на поверхности появился великий бог Мута. «Я существую! — воскликнул он, и безжизненные просторы Нуна содрогнулись от громового голоса, возвестившего начало жизни. — Я сотворю мир! Я сделаю это, ибо моё могущество настолько велико, что я сумел сам себя создать из пепельных вод океана! Нет у меня отца и нет матери; я — первый бог во вселенной, и я сотворю других богов!»
А вокруг, как и прежде, всё было объято непроглядным мраком и мертвенным безмолвием. В океане не было ни одного, даже самого крошечного, клочка суши, куда можно было бы ступить ногами, всё затопляла мертвая серая вода. Мрачная пучина уже клокотала, готовясь поглотить Муту: уже пенился внизу похожий на разинутую пасть чудовища водоворот и неумолимо затягивал бога в своё жерло. Надо было как можно скорей создать землю, хоть какой-нибудь островок. Спасение от гибели было только в этом.
С неимоверным усилием Мута оторвался от воды, воспарил над бездной и, воздев руки, произнёс волшебное заклинание. В тот же миг раздался оглушительный грохот, и среди пенных брызг из пучины вырос холм.
Мута опустился на холм и стал размышлять, что же ему делать теперь.
«Конечно, сперва я создам других богов, — думал он. — Только вот кого именно? Может быть, бога плодородия? Но ведь нет ещё земли, на которой выросли бы травы и злаки, и нет людей, которые могли бы посеять зерно и собрать урожай… Лучше я создам ветер. Без ветра этот океан снова замрёт и останется навсегда неподвижным. И ещё я создам богиню влаги — чтоб воды океана подчинились ей».
И Мута создал бога ветра Шу и богиню Тефнут. Они стали первой божественной парой на земле, первым камнем великой Триады. Шу женился на Тефнут. У них родились дети, вторая божественная пара: бог земли Геб и богиня неба Нут.
И затем появились первые люди. В мире и согласии жили они вместе с богами. Счастливо проходили их дни. Бог Шу пригонял дождевые тучи, богиня Тефнут поливала пашни, а лучезарный Ариол согревал землю своими золотыми лучами. Люди непрестанно благодарили богов за богатые урожаи. Они распевали гимны в храмах, украшали статуи богов цветами, поливали жертвенники вином и благовонными маслами. Всем казалось, что жизнь вовеки будет такой же сытой и радостной. Откуда было знать людям, что уже в недалёком будущем на них обрушатся великие бедствия — засуха и мор.
А причиной тому послужила ссора, вспыхнувшая между Тефнут и светилом Ариолом.
Гордая богиня дождя принимала от людей жертвенные дары и слушала сладкозвучные хвалебные песнопения в свою честь. Но вдруг на в храме солнца зазвучала чудесная музыка. Это земледельцы благодарили лучезарное светило за свет и тепло, которые оно дарит земле. И настроение у богини враз испортилось. Ей показалось, что, хотя люди и поют ей каждый день о своей любви, всё-таки гораздо больше почестей воздаётся солнечному Ариолу.
«Как же так! — нахмурилась она. — Солнце иссушает почву, и, если б не мои дожди, ни одно зерно, брошенное под соху, не проросло бы!» «Ты ошибаешься, — возразил ей Ариол. — Посмотри на землю: по всей реке люди построили дамбы, плотины и оросительные каналы. Они сами питают поля водой, если нет дождя. Но что бы они делали без моих лучей?»
Возгневалась Тефнут и покинула землю.
Поняв, что взывать к строптивой богине бесполезно, Ариол замолчал. «Что же делать? — подумал он, тревожным взором окидывая берега Ниата. — Ведь с её уходом на землю обрушится смертоносная засуха, которая погубит всех людей, но они ни в чем не провинились!.. Во что бы то ни стало надо вернуть Тефнут…»
Ариол стал звать Тефнут, но ответом ему было лишь эхо собственного голоса. Пропала богиня, оскорбленная и прогневанная. Вскоре жара сделалась уже совершенно невыносимой. К вечеру земля на побережье ссохлась, стала твёрдой, как камень, пожухла трава на заливных лугах, обмелели оросительные каналы. Ночью из появившейся на востоке пустыни налетел огнедышащий ветер и пригнал тучи раскалённого песка. Только к утру песчаная буря стихла, и люди смогли выйти из домов. Многим пришлось вылезать через окно и отгребать песок от дверей — иначе их было не открыть. Песок покрывал сады, огороды, крыши, а плодовые деревья, ещё вчера зелёные и свежие, были теперь как мумии с сухими скрюченными руками-сучьями.
Час спустя на главной площади города главного города собралась толпа. Люди возбуждённо переговаривались. То один, то другой поднимал голову и вглядывался вдаль: не покажется ли из-за гор хоть маленькая дождевая тучка? Но небо сияло бездонной, безнадёжной голубизной, а солнечные лучи жгли всё
