— У меня с глазами все в порядке, — заявил Бержиан.
— Как же в порядке, если ты не видишь?
— Так тут дело не в глазах, а в темноте.
— Тогда надо вызвать врача-специалиста по темноте! — тотчас же воскликнул Флейтик, но и Клопедия и Шурупчик посмотрели на него осуждающе. — Ладно, ладно, не сердитесь. Я сказал то, что мне сразу пришло в голову, — оправдывался Флейтик. — Разумеется, я знаю, что врача-специалиста по темноте нет… но, может быть… как бы сказать… может, есть такой, кто разбирается в темноте…
— Разбирается в темноте! — сердито повторил мастер Шурупчик. — Ну и выдумщик же ты!
Но Клопедия вдруг ударила себя по лбу:
— Хо-хо! Вспомнила!
— Что ты вспомнила?
— Не «что», а «кого»! Я вспомнила, что есть такой черно-мрачный Рéдаз.
— Верно! Черно-мрачный Редаз! — обрадованно вскричал Флейтик. — Оказывается, есть все же человек, разбирающийся в темноте!
— А мне он не симпатичен, этот Редаз. Действительно, мрак, хоть выколи глаз, — проворчал мастер Шурупчик.
— Ну и что же! А кто, кроме него, может дать совет Бержиану?!
— А кто такой этот черно-мрачный Редаз? — спросил с сомнением в голосе Бержиан.
— Побежали за Редазом! — воскликнула Клопедия. — Пошли, Флейтик!
И, не дожидаясь согласия Шурупчика, они оба выбежали из комнаты.
— Так кто же этот Редаз? — повторил свой вопрос Бержиан.
— Некий тип с противной физиономией, — неохотно ответил мастер Шурупчик. — Он выглядит как самый отъявленный негодяй. Мрак так и прет из него.
— Как ты сказал? — оживился Бержиан. — Мрак так и прет из него?
— И еще как! Он с избытком начинен мраком.
— И видит?
— Как коршун.
— Тогда вряд ли он с избытком начинен мраком, — засомневался Бержиан.
— А я тебе говорю, что с избытком! Даже с переизбытком! — настаивал на своем мастер Шурупчик. — Представь себе, заходит как-то в «Глоточек» этот черно-мрачный тип с гнусной физиономией. Нос крючком, уши торчком, губы змейкой.
— Это и был Редаз?
— Он самый; только мы тогда еще не знали, что он за птица. На голове — шляпа котелком. Так, в шляпе, и сел за стол.
— Не сняв шляпу?
— Нет. Хотя, как тебе известно, в «Глоточке» это не принято. Все, кто туда заходит, у порога здороваются и снимают головной убор. Ну, тут, сам понимаешь, посыпались замечания, колкости, мол, может, у него воробей под шляпой или, может, он в глухом лесу живет и не знает правил приличия. Когда поднялась уже настоящая шумиха, он повернулся к нам и сказал: «Господа, я же в ваших интересах не снимаю шляпу». Ну, тут уж такое началось! «Ишь ты, в наших, значит, интересах?!» Кто-то даже встал из-за стола, намереваясь трахнуть по шее этого типа, но тогда он совершенно спокойно произнес: «Хорошо, раз вы так настаиваете, я сниму шляпу». И снял свой котелок.
Мастер Шурупчик замолчал, лицо его собралось в складки и нервно задергалось. На него даже взглянуть сейчас было страшно; если бы Бержиан мог видеть, он был бы, разумеется, крайне озадачен. Но Бержиан ничего не видел; он только не понимал, почему Шурупчик вдруг замолчал.
— Ты остановился на том, — сказал он, — что этот тип снял шляпу.
— Да, — подтвердил Шурупчик, и складки у него на лице вновь задергались. — Представляешь, лысый череп этого Редаза был черен, как черные чернила. Но видеть это нам довелось всего лишь какое-то мгновение, потому что сразу жее его голова начала излучать лилово-черные лучи, и через несколько секунд густой мрак заполнил все помещение «Глоточка». Стало черно, как в печной трубе. Это в двенадцать-то часов дня!
— И этот мрак излучала его голова?
— Да, он шел от головы… На несколько мгновений воцарилась мертвая тишина, потом кто-то заговорил и стал просить этого господина, чтобы он надел шляпу. Но тот не сразу послушался, подождал, пока со всех сторон его начнут умолять об этом. Тогда он смилостивился и надел котелок. И темноты как не бывало! Снова стало светло. Тут все заговорили: пожалуйста, мол, оставайтесь в шляпе! А сами думали: «Ни единой минуты не останемся с тобой под одной крышей. Смываемся!» Но он первый одумался, встал и, поклонившись нам с ехидной миной, сказал: «Я черно-мрачный Редаз. Честь имею!» Приподнял на секунду шляпу, и за это короткое мгновение зала «Глоточка» вновь наполнилась мраком…
— Так это за ним побежали Флейтик и Клопедия? — спросил Бержиан.
— Да, за ним, — ответил мастер Шурупчик.
— Что ж! Думаю, этот тип с черной, как ночь, головой поможет мне…
Но тут мастер Шурупчик оборвал его:
— Тише! Они уже идут.
— Добрый день, добрый день, — поздоровался, входя в комнату, черно-мрачный Редаз. — Если не возражаете, я не буду снимать шляпу.
— Конечно, разумеется, пожалуйста! — хором ответили ему слегка испуганные друзья — Флейтик, Клопедия и Шурупчик.
Бержиан молчал.
Ему не понравился голос Редаза. И это не удивительно: черно-мрачный Редаз — нос крючком, уши торчком, а губы змейкой — обладал к тому же неприятным голосом: сиплым, скрипучим и надтреснутым.
— Тогда… э-э… словом, у нашего друга… — заикаясь, проговорил мастер Шурупчик. — Мы подумали, что вы, наверное, разбираетесь в темноте.
— Кое в чем я действительно разбираюсь, — высокомерно ответил Редаз и повернулся к Бержиану. — Так это вы знаменитый поэт Бержиан? Поздравляю. Я читал несколько ваших симпатичных лад-баллад. Но должен сказать, тот переполох, который вы наделали в последние месяцы, я ставлю выше всякой поэзии.
— Какой переполох? — растерянно спросил Бержиан.
— А как же! Удары молний, грозовые шквалы, поломанные ноги, спаленные огнем бороды!
Бесцветный скрипучий голос черно-мрачного Редаза вдруг зазвучал одухотворенно — пусть имеющие уши да слышат, что он и вправду восхищается Бержианом.
Бержиан засмущался.
— Поговорим лучше о темноте, — быстро сказал он. — Меня заполнил мрак. Вы не смогли бы меня излечить?
Черно-мрачный Редаз заволновался и застрекотал скороговоркой:
— Что значит — излечить?! Лечить следует тех, в ком нет ни капли темноты и мрака!
— Ну зачем же так? — попытался возразить Бержиан.
— Именно так! — продолжал настаивать на своем Редаз, не обращая никакого внимания на стоящих тут же Шурупчика и его друзей. — Это только начало процесса, сейчас ты пребываешь в переходном состоянии. Тебе осталось накликать одну-две грозы, схлопотать нескольким людям переломы ног, и темнота и мрак полностью овладеют тобой. Вот тогда, едва ты снимешь с головы шляпу, как твоя голова начнет излучать черные лучи ночи и все вокруг тебя станет мгновенно черным-черно. И вот тогда ты снова обретешь зрение! Ты даже в темноте будешь видеть. Понял?
— Нет-нет! — простонал Бержиан, и тут ему пришла на ум спасительная мысль: — Я же никогда не ношу шляпу.
— Ну вот еще! Я дам тебе одну шляпу. У меня их целых пять.
