— Я как раз начал чистить ножи… Да. Тогда все и случилось. Мадам вернулась около пяти.
— И выглядела так же хорошо?
— И в отличном настроении. Она даже подошла ко мне и сказала, что люди говорят неправду про зубных врачей. Лечить зубы совсем не больно.
— И она поднялась к себе в комнату?
— Да.
— Ее комната в стиле Луи Четырнадцатого?
— Да.
— Желтая комната, справа?
— Нет, что вы! Это комната в стиле Регентства. В ней никто не живет.
— Ну и что же случилось потом?
— Я не знаю… Прошло несколько минут. Потом мадам сбежала вниз, очень взволнованная.
— Одну минутку. Сколько времени прошло с тех пор, как вернулась мадам Жозефина?
— Минут двадцать. Было чуть ли не полшестого, когда мадам велела мне позвонить в клуб и сказать месье, что у его тети сердечный приступ.
— И вы ему позвонили?
— Да.
— И сказали, что у тети сердечный приступ?
— Да. Больше я ничего не знал.
— А потом поднялись наверх?
— Нет. Никто из нас наверх не поднимался. Пришел молодой доктор, и мадам сама провела его наверх… Только часов в семь нам сказали, что мадам Круазье умерла. А увидели мы ее только в восемь.
— В желтой комнате?
— Да нет же. В голубой.
Зазвенел звонок. Виктор проворчал:
— Это месье. Чай требует.
Мегрэ медленно поднялся и пошел к двери.
Кончив свою беседу в доме на улице Реколле, Мегрэ зашел в контору канской газеты и купил вчерашний номер.
Потягивая пиво в открытом кафе, он внимательно изучил газету, особенно большое внимание уделяя разделу объявлений, из которого Сесиль узнала о кончине старухи.
Мегрэ некоторое время раздумывал, допивая вторую кружку.
Потом сказал вслух:
— Деликатность..
Встал, заплатил по счету, поймал такси и приказал шоферу ехать на окраину, туда, где начинались поля…
— Прокурор просил вас подождать.
Мегрэ вздохнул. В приемной прокуратуры висела пыль, да и скамья была жесткой.
Было десять часов утра.
Мегрэ разбудил местный полицейский. Он заявил, что прокурор требует инспектора к себе немедленно.
В десять минут одиннадцатого Мегрэ поднялся с жесткой скамьи и подошел к секретарше.
— У прокурора кто-нибудь есть?
— Да. В девять тридцать к нему пришел месье Делижар.
Мегрэ усмехнулся. Каждый раз, когда он проходил мимо двери прокурора, он слышал шум голосов. И каждый раз Мегрэ иронически улыбался.
Только в половине одиннадцатого секретаршу вызвал звонок из кабинета. Она вернулась и сказала:
— Месье, прокурор просит вас войти.
Делижар еще не ушел. Мегрэ сунул в карман теплую трубку и с задумчивостью, которая по крайней мере наполовину была напускной, вошел в кабинет. Инспектору доставляло удовольствие прикидываться туповатым. В такие минуты он казался нескладным и еще более добродушным, чем обычно..
— Доброе утро, прокурор. Доброе утро, месье Делижар.
— Закройте за собой дверь, инспектор. Вы поставили меня в исключительно неприятное положение. О чем я просил вас вчера?
— Проявлять деликатность, месье.
— Разве не сказал я вам, чтобы вы не придавали значения басням этой девицы Сесиль?
— И вы еще сказали мне, что месье Делижар очень важный человек в Кане и что нам надо деликатно обращаться с делами, в которых он запутан.
Мегрэ улыбнулся, краем глаза поглядывая на Филиппа.
В свете дня месье Делижар казался еще более респектабельным, чем прокурор. Он напустил на себя полную незаинтересованность и даже не удосужился повернуться к инспектору.
Прокурор метнул на Мегрэ свирепый взгляд. Казалось, ему трудно сдерживать гнев.
— Садитесь немедленно! Я не выношу людей, которые мечутся по комнате!
— С удовольствием, месье.
— Где вы были вчера в девять вечера?
— В девять? Дайте подумать… О, конечно! Я был в доме месье Делижара.
— И он не знал об этом! За его спиной! Вы проникли туда без всякого на то права! У вас не было ордера на обыск.
— Мне хотелось поговорить со слугами.
— Именно поэтому месье Делижар и пришел ко мне. Именно в этом он вас и обвиняет. И я вынужден признать, что его обвинения полностью оправданы. Вы превысили полномочия. Если вам захотелось допросить слуг, вы обязаны были поставить в известность хозяина. Это понятно каждому. Вы меня слушаете?
— Разумеется, месье прокурор.
И Мегрэ смущенно опустил глаза, совсем как мелкий чиновник, уличенный в описке.
— И это еще не все! Затем вы совершили проступок более серьезный. Настолько серьезный, что мне даже трудно представить, какие последствия он вызовет в высоких сферах. После того как вы вытянули из слуг все сплетни, я бы даже сказал, спровоцировали их на сплетни, вы покинули дом. Но через некоторое время снова проникли туда, уже через заднюю дверь. Я надеюсь, вы не будете этого отрицать?
Мегрэ вздохнул.
— Каким ключом вы отперли дверь в саду? Уж не Сесиль ли Ледрю вам его вручила? Я советую вам очень серьезно взвесить все последствия вашего поступка.
— А у меня не было ключа от задней двери. Я даже не намеревался заходить в сад. Я просто хотел узнать, как они пронесли тело.
— Что?!
И прокурор и Филипп вскочили на ноги, одинаково потрясенные, бледные.
— Я об этом расскажу. Если вы, конечно, пожелаете. Кстати, о двери. Замок-то на ней детский. Его любой отмычкой открыть можно. Я и захотел проверить, так ли это. Было темно. В саду никого не было. Я увидел, что гараж совсем рядом. Мне так не хотелось беспокоить месье Делижара по пустякам, ведь я понимаю, что он расстроен, поэтому я сам пошел поглядеть на пятна в машине, о которых говорил мне Арсен.
Прокурор нахмурился. Филипп, небрежно теребивший в руке перчатки, открыл рот, чтобы сказать что-то, но Мегрэ не дал ему такой возможности.
