— Можно пойти по лестнице или подняться на лифте. Комнаты расположены на пятом этаже. Хирурги обычно отдыхают там, пока их не вызовут.
— Не смогу ли я поговорить с теми, кто работал позавчера вечером?
— После восьми?
— Да. Те, кто находился здесь в ночь с понедельника на вторник.
— Все медсестры, работающие сейчас, как и я, составляем дневную смену. Но, может быть, кто-то из практикантов остался. Подождите минуточку.
Она заглянула в несколько кабинетов и вернулась в сопровождении рыжеволосого, высокого и костлявого мужчины. На его носу с трудом держались очки с толстыми стеклами.
— Этот господин из полиции, — представила она комиссара вошедшему мужчине. Затем повернулась и пошла в свой кабинет, оставив их одних.
— Комиссар Мегрэ, — уточнил комиссар.
— Мне сразу так показалось. Вы хотите о чем-то расспросить меня?
— Вы дежурили в ночь с понедельника на вторник?
— Да, большую часть ночи. Профессор оперировал ребенка в понедельник, во второй половине дня. Случай был тяжелый, и он попросил меня подежурить у его постели.
— А его самого разве не было в больнице?
— Он находился в больнице до позднего вечера.
— И все время на том же этаже, что и вы?
— Он приехал с ассистенткой примерно в восемь. Мы вместе пошли в палату больного и довольно долго там пробыли. Боялись, что наступит осложнение, но этого не случилось. Думаю, что чисто профессиональные детали вас не интересуют?
— Я бы и так ничего не понял. Сколько времени вы пробыли у постели больного: час, два?
— Около часа. Мадам Дюко настаивала, чтобы профессор пошел отдохнуть, поскольку прошлой ночью у него тоже была сложная операция. Кончилось тем, что он поднялся наверх, в комнату отдыха.
— Как он был одет?
— Он был в обычном костюме.
— Мадам Дюко осталась с вами?
— Да. Мы немного поболтали. Профессор спустился к нам около одиннадцати. Мы пробыли вместе у постели больного примерно четверть часа, а потом, поскольку профессор решил, что опасность миновала, решили пойти домой.
— Профессор ушел с мадам Дюко?
— Они почти всегда приходят и уходят вместе.
— Выходит, с без четверти девять и до одиннадцати профессор находился в комнате отдыха один?
— Один. Во всяком случае, в комнате. Но почему вы меня об этом спрашиваете?
— Он мог спуститься вниз незамеченным?
— По лестнице, да.
— И также незаметно миновать внизу окошечко регистратуры?
— Вполне возможно. У нас не особенно обращают внимание на входящих и выходящих врачей. Особенно ночью…
— Спасибо. Простите, ваше имя?
— Манси. Рауль Манси.
Так, значит, сестра мадам Гуэн не ошибалась. Профессор мог, никем не замеченный, выскользнуть из больницы, приехать на авеню Карно и вернуться совершенно незаметно.
— Думаю, мне не обязательно знать, чем вызван ваш визит сюда, — начал было молодой человек в тот момент, когда Мегрэ собрался уходить.
Комиссар кивнул и направился к лестнице.
Когда комиссар, прибыв на набережную Орфевр, проходил по коридору к своему кабинету, то, как обычно, он не посмотрел через стеклянную дверь в комнату ожидания для свидетелей, а заглянул в инспекторскую. Люка, поднявшись, сразу же сказал:
— Есть новости из Бизьера.
Комиссар почти забыл про отца Луизы Филон.
— Он умер года три назад от цирроза печени. Перед смертью время от времени работал на городской скотобойне.
— Какой-то Луи уже полчаса ожидает вас.
— Музыкант?
— Похоже на то.
— Пригласи его в мой кабинет.
Мегрэ снял пальто и шляпу, удобно устроился за столом и взял в руки одну из разложенных на нем набитых трубок. Немного спустя в кабинет ввели аккордеониста. Он слегка был взволнован и, прежде чем сесть, затравленно оглянулся, словно опасаясь, что попал в ловушку.
— Оставь нас одних, Люка, — и тут же добавил, обращаясь к Луи: — Если у вас есть время, то можете снять пальто.
— Не стоит. Он мне звонил.
— Когда?
— Сегодня утром. Сразу же после десяти.
Он внимательно посмотрел на комиссара и, видимо, все еще ожидая подвоха, спросил:
— Наша договоренность остается в силе?
— Вы имеете в виду вчерашнюю? Ну, разумеется. К тому же, если Пьеро невиновен, то ему нечего нас бояться.
— Он ее не убивал. Мне бы он наверняка признался. Я ему передал ваше предложение, объяснив при этом, что вы готовы встретиться с ним в любом месте и в любое время. И добавил, чтобы он не опасался ареста.
— Давайте поставим все на свое место. Я хочу, чтобы вы меня поняли. Еще раз повторяю: если я сочту его невиновным, то с него полностью будет снято всякое подозрение. Если же я пойму, что он совершил это преступление, либо у меня появятся какие-то сомнения, то я не воспользуюсь нашей встречей, чтобы арестовать его. Короче говоря, я дам ему уйти и лишь после этого снова займусь его поисками.
— Именно так я ему и сказал.
— И как он к этому отнесся?
— Сказал, что ему нечего скрывать и он готов встретиться с вами.
— Он придет сюда?
— Лишь при условии, что на него не набросятся газетчики и фоторепортеры. К тому же он опасается, что на первом же углу его схватят полицейские.
Луи говорил медленно, взвешивая каждое слово, и не спускал глаз с лица Мегрэ.
— Можно устроить эту встречу сейчас? — спросил комиссар.
Он посмотрел на часы. Было около полудня, а это самое спокойное время на набережной Орфевр — с двенадцати до двух часов дня. Коридоры и кабинеты пустовали. Именно такое время Мегрэ выбирал, приступая к наиболее важным и щекотливым допросам.
— Тогда слушайте меня внимательно. Думаю, что немного денег у него есть. Пусть возьмет такси и приедет на набережную Орлож. Там его будет ждать один из моих инспекторов, который и проводит его ко мне через Дворец правосудия.
Луи встал, еще раз внимательно посмотрел на комиссара Мегрэ:
— Я верю вам, — сказал он, словно выдохнув. — Самое большее через полчаса он будет здесь.
Когда Луи вышел, комиссар позвонил в пивную «Дофин» и попросил, чтобы ему принесли наверх чего-нибудь поесть.
— На двоих. И четыре пива.
Потом он позвонил жене, чтобы она не ждала его к обеду.
