— Кто там? — Затем, видимо узнав его, сказала: — Вы из парижской полиции?
Если она и была на похоронах, то уже успела переодеться. Это была еще не старая женщина, но уже сгорбленная, щеки у нее запали, глаза светились лихорадочным блеском. Не глядя в лицо комиссару, она добавила:
— Мужа нет дома. Я не знаю, когда он придет. Вы хотите его видеть?
Она не пригласила его войти в кухню, где молча сидели две другие женщины.
— Я хотел бы поговорить с вашим сыном.
Она испугалась. Впрочем, это было дело привычки: она вечно чего-нибудь боялась и жила в ожидании неизбежной катастрофы.
— Он уже лег спать.
— Я знаю.
— Он больше месяца лежит в постели.
— Вы позволите мне подняться наверх?
Что она могла сделать? Судорожно вцепившись пальцами в фартук и не решаясь противиться, она пропустила его. Не успел он подняться на несколько ступенек, как увидел Марселя, спускавшегося по той же лестнице. Мегрэ пришлось прижаться спиной к стене, чтоб пропустить его.
— Извините… — пробормотал мальчик, не глядя ему в лицо.
Он торопливо прошмыгнул мимо и, видимо, ожидал, что Мегрэ остановит его по дороге или окликнет, но комиссар не сделал ни того, ни другого и молча продолжал подниматься по лестнице.
— Дверь направо, — сказала мать, когда комиссар был уже наверху.
Он постучал.
— Войдите, — раздался детский голос.
Пока комиссар открывал и закрывал дверь, мать по-прежнему стояла на месте, подняв вверх голову.
— Не беспокойся.
Сидя на кровати со множеством подушек за спиной, Жозеф попытался встать. Одна его нога почти до половины была в гипсе.
— На лестнице я встретил твоего друга.
— Знаю.
— Почему он не подождал меня?
В комнате был очень низкий потолок, и Мегрэ чуть ли не касался головой средней потолочной балки. Комната была небольшая. Большую часть ее занимала кровать, на которой валялись иллюстрированные журналы и куски дерева, обструганные перочинным ножом.
— Ну как, скучаешь?
В комнате имелся и стул, но на нем была навалена уйма разных вещей: куртка, рогатка, книги и опять же куски дерева.
— Вы можете снять все, что там лежит, — сказал мальчик.
Жан-Поль Гастен походил на своего отца и на мать.
Марсель был похож на жестянщика. Что же касается Жозефа, то он ничем не был похож ни на мать, ни на отца. Из всех троих он был самым красивым и производил впечатление вполне здорового, уравновешенного мальчишки.
Мегрэ уселся на подоконник спиной к садам — на то самое место, где еще недавно сидел Марсель. Он не торопился начать разговор. И вовсе не потому, чтобы сбить собеседника, — как он иногда делал у себя на набережной Орфевр, — а просто не знал, с чего начать.
Жозеф первый спросил его:
— Где мой отец?
— У Луи.
Мальчик подумал с минуту и опять спросил:
— Как он себя чувствует?
К чему было скрывать от него то, что он и без того прекрасно знал.
— Тео уложил его спать.
Ответ этот не встревожил, а, скорее, успокоил его.
— Мама внизу вместе с бабушкой?
— Да.
Яркое солнце, клонившееся к закату, приятно согревало спину Мегрэ. Из сада доносился птичий гомон, вдалеке какой-то ребенок играл на игрушечной жестяной трубе.
— Хочешь, я сниму с ноги гипс?
Казалось, Жозеф ждал этого вопроса и понял его с полуслова. Однако, не в пример матери, ничем не обнаружил своего беспокойства. Он ничуть не испугался, а совершенно спокойно смотрел на громоздкую фигуру посетителя, видимо решая про себя, как ему быть.
— Вы знаете об этом?
— Да.
— Это доктор вам рассказал?
— Я догадался еще раньше. Что вы делали с Марселем на дороге, когда тебя сбил мотоцикл?
Жозеф явно успокоился.
— Вы не нашли подкову? — спросил он.
И эти слова тут же напомнили Мегрэ давно забытую сцену. Он где-то видел подкову… Ну да, это было именно тогда, когда он посетил впервые дом Леони Бирар.
Ржавая подкова валялась на полу, справа в углу от окна, неподалеку от проведенной мелом черты, указывающей место, где обнаружили труп старухи.
Эта деталь не ускользнула от его внимания. Он хотел еще тогда спросить о ней, но потом заметил гвоздь и решил, что, видимо, подкова висела на этом гвозде.
Многие крестьяне хранят найденную на дороге подкову, считая, что она приносит в дом счастье.
Даньелу и полицейские, осматривавшие место происшествия до него, пришли, по-видимому, к такому же выводу.
— В комнате у Леони Бирар и в самом деле была подкова.
— Это я нашел ее в тот вечер, когда произошел несчастный случай. Я шел с Марселем по дороге к морю и споткнулся об нее. Было темно. Я взял ее с собой. Когда мы проходили мимо дома старухи, я еще держал подкову в руках. Окно, выходящее на дорогу, было открыто.
Подошли мы к дому бесшумно…
— Старуха находилась в другой комнате?
— Да, в кухне, а дверь была приоткрыта.
Мегрэ не смог удержаться от улыбки.
— Сначала я хотел бросить подкову в окно, чтобы напугать ее.
— Так же, как ты бросал дохлых кошек и прочие гадости?
— Не я один это делал.
— А потом ты передумал?
— Да. Я решил, что будет гораздо забавнее положить ей подкову в кровать. Я бесшумно перелез через подоконник и сделал уже два или три шага по комнате, как вдруг за что-то зацепился. Старуха, конечно, услыхала…
Я бросил подкову и выпрыгнул в окно.
— А где был Марсель?
— Он ждал меня в сторонке. Я пустился бежать и слышал, как старуха ругалась из окна. Вот в этот-то момент меня и сбил мотоцикл.
— Почему же ты не рассказал об этом раньше?
— Сначала меня отнесли к доктору, и мне было очень больно. Мне дали какое-то лекарство, от которого я заснул. Когда же я проснулся, отец сразу заговорил о страховке. Я понял, что если скажу правду, то все будут считать меня виновником происшествия и тогда страховку не оплатят. А отцу очень нужны деньги…
