— Со своего места он мог видеть и тебя у окна, и Леони Бирар.
— Этого вам никто не мог сказать! — воскликнул мальчик скорее с восхищением, нежели с удивлением. — Вы сами обо всем догадались?
— Он относился к старухе не лучше, чем ты. Она задевала его всякий раз, как он проходил мимо, верно?
— Она называла его подонком и нищим.
— Она показывала ему язык?
— Она не могла без этого.
— Твой отец вошел в сарай?
— Да.
— Когда он вышел оттуда, карабин был у него в руках?
— Что с отцом сделают?
— Это зависит от многого… Ты решил, что не будешь больше мне врать.
— Я расскажу вам всю правду.
— Мог ли отец видеть тебя в эту минуту?
— Не думаю. Я отошел от окна.
— Нарочно отошел? Пусть, мол, он не знает, что ты его видел, так?
— Наверно. Я не помню. Все произошло так быстро…
— Что произошло «так быстро»?
— Он посмотрел вокруг и выстрелил. Я услышал, как он пробормотал: «Получай свое, проклятая!»
— Он хорошо прицелился?
— Нет. Он приложил карабин к плечу и выстрелил.
— Он хороший стрелок?
— Он не может попасть в воробья с расстояния десяти шагов.
— Он видел, что Леони Бирар упала?
— Да. С минуту он стоял неподвижно, как громом пораженный. Потом побежал в сарай, чтобы положить на место карабин.
— А потом?
— Он посмотрел на мое окно и вошел в дом. Затем я услышал, как он ушел.
— Куда он пошел?
— К Луи.
— Как ты узнал об этом?
— Когда он вернулся, он был пьян.
— А Тео был в саду?
— Он вышел из винного погреба.
— Он видел, как твой отец стрелял?
— Со своего места он ничего не мог видеть.
— Но он видел тебя у окна?
— Наверно, видел.
— И слышал выстрел?
— Должно быть, слышал.
— С тех пор отец ничего тебе не говорил?
— Нет, ничего.
— И ты ничего ему не сказал?
— Я не решался.
— Марсель думал, что стрелял ты?
— Конечно.
— Поэтому он солгал?
— Я его друг.
Мегрэ машинально погладил его по голове.
— Все, малыш! — сказал он, вставая. Он не добавил:
«Вот кто узнал жизнь раньше, чем другие».
Почему? Жозеф не воспринимал все случившееся слишком трагично. Он так привык к подобным ежедневным маленьким трагедиям, что событие это казалось ему не более серьезным, чем все остальные.
— Его посадят в тюрьму?
— Не надолго. Если докажут, что он не целился в Леони Бирар и, следовательно, не собирался ее убить.
— Он хотел только попугать ее.
— Я знаю. Вся деревня будет свидетельствовать в его пользу.
Подумав, мальчик подтвердил его мнение:
— Я думаю, что да: его все очень любят, несмотря ни на что. Он не виноват.
— В чем не виноват?
— Ни в чем.
Мегрэ уже спускался по лестнице, когда Жозеф окликнул его:
— Вы не хотите снять гипс с моей ноги?
— Пожалуй, лучше прислать тебе доктора.
— Вы пришлете его сейчас же?
— Если он у себя.
— Не забудьте.
И когда Мегрэ спустился вниз, услышал, как тот прошептал:
— Спасибо…
Он не пошел через кухню. Солнце уже спускалось за дома, от земли поднимался пар. Все три женщины по-прежнему неподвижно сидели за столом и молча посмотрели на комиссара, когда тот проходил мимо окна.
На церковной паперти священник беседовал с какой-то пожилой женщиной, и комиссару Мегрэ показалось, будто священнику хотелось подойти к нему и заговорить.
Он тоже знал правду. Во время исповеди он узнал про ложь Марселя. Но он был единственный, кто имел право ничего не сказать.
Мегрэ поклонился ему, и священник взглянул на него с удивлением. Потом комиссар вошел в мэрию, где застал Даньелу, курившего в ожидании его сигару. Он вопросительно посмотрел на комиссара.
— Можете освободить учителя, — сказал Мегрэ.
— Это Жозеф?
Мегрэ отрицательно покачал головой.
— Кто?
— Его отец. Марселин.
— Значит, мне следует его арестовать?
— Я должен сначала сказать ему два слова.
— Марселин признался?
— Он в таком состоянии, что ни в чем не может признаться. Если хотите, пойдемте со мной…
Они направились к гостинице, но Мегрэ вспомнил о своем обещании и пошел к дому доктора. Позвонил.
Дверь открыла его сестра.
— Доктор дома?
— Он только что уехал к больной.
— Когда он вернется, скажите ему, чтобы он сходил к Жозефу и снял с ноги гипс.
Она тоже подумала, что виновник — Жозеф. Лейтенант Даньелу ждал его у дверей гостиницы Луи. На улице никого не было. Несколько посетителей все еще сидели за столами.
— Где Марселин? — спросил Мегрэ у Терезы.
