— Это не я! — всхлипнула девушка. — Клянусь вам своей матерью, что я не брала бумажника…
Мужчины обменялись понимающими взглядами.
— А как твое мнение, Мегрэ?
— До этого ее ни разу не задерживали?
— Нет.
— Из каких она мест?
— Откуда-то из департамента Шаранты. Они часто разыгрывают в полиции подобные комедии.
— Ты уже задержал ее подружку?
— Пока нет.
— А почему ты не отправишь эту назад, в деревню?
Приоле повернулся к ней и спросил:
— Ты хочешь вернуться обратно в деревню?
— Но только с условием, что они там ничего не узнают…
И вот теперь, пять или шесть лет спустя, Мегрэ снова встретил ее, такую же бледную, с такими же большими темными глазами, которые с мольбой смотрели на него.
— Луи Помель женат? — спросил он тихо.
— Вдовец.
— Он хорошо к тебе относится?
Она утвердительно кивнула.
— Он знал о твоих похождениях в Париже?
— Нет. Он не должен знать об этом. Вот уже несколько лет он обещает мне жениться и рано или поздно сделает это.
— Тереза! — послышался снизу голос хозяина.
— Сейчас иду! — И, обращаясь к Мегрэ: — Вы ему ничего не скажете?
Он кивнул и ободряюще улыбнулся:
— Не забудь подать мне горячую воду в восемь часов утра.
Он был даже доволен, что снова встретил ее здесь: с ней он чувствовал себя более уверенно, словно встретил старую добрую знакомую.
И все остальные, которых он видел хотя бы мельком, казались ему тоже давними знакомцами, потому что и у него в деревне был вечно подвыпивший помощник полицейского, были и картежники — но в его время играли в пикет, а не в джокер, — был и почтальон, считавший себя важной птицей, был и трактирщик, знавший секреты всех и вся.
Их лица врезались ему в память еще с детских лет, и только теперь он ясно отдавал себе отчет, что знал их плохо.
Раздеваясь, он услышал шаги Помеля, который сначала поднялся по лестнице, а потом копошился в соседней комнате.
Наконец Мегрэ кое-как устроился на двух огромных перовых перинах. Он узнавал давно забытые деревенские запахи сена и плесени и, должно быть, из-за этих чертовых перин сильно вспотел.
На рассвете сквозь сон он услышал мычание стада коров, проходившего мимо гостиницы, и все прочие шумы и звуки, которые можно услыхать только в деревне. Вскоре застучал молот в кузнице. Кто-то внизу распахнул ставни. Мегрэ открыл глаза, увидел яркое — куда ярче, чем накануне в Париже, — солнце, встал и надел брюки.
Надев на босу ногу ночные туфли, он спустился вниз и на кухне увидел Терезу. От нее приятно пахло парным молоком. Босая, простоволосая, накинув прямо на ночную рубашку некое подобие халата с разводами, она варила кофе.
— Еще нет восьми часов. Только половина седьмого.
Не хотите ли выпить чашечку кофе? Через пять минут все будет готово.
Помель, небритый, неумытый, как и комиссар в ночных туфлях на босу ногу, тоже спустился вниз:
— Я думал, вы встанете не раньше восьми.
Стоя у плиты, они выпили кофе из толстых фаянсовых чашек.
На площади собралось несколько женщин в черном, с корзинками и кошелками в руках.
— Чего они ждут? — спросил Мегрэ.
— Автобуса. Сегодня базарный день в Ла-Рошели.
Было слышно, как в корзинках кудахтали куры.
— А кто теперь ведет уроки в школе?
— Вчера занятий не было. А сегодня утром должен приехать автобусом из Ла-Рошели заместитель. Он будет ночевать у нас, в задней комнате, поскольку вы занимаете переднюю.
Мегрэ поднялся к себе наверх как раз в ту минуту, когда автобус остановился на площади и из него вышел молодой человек скромного вида, с большим чемоданом в руке. По всей вероятности, это был учитель.
Поставив на крышу свои корзинки, женщины уселись внутри автобуса. В дверь постучала Тереза:
— Горячая вода, господин комиссар!
Глядя в сторону, Мегрэ спросил словно между прочим:
— Ты тоже думаешь, что Гастен убил Леони?
Прежде чем ответить, она оглянулась на полуоткрытую дверь и прошептала:
— Не знаю.
— Ты не веришь этому?
— На него это не похоже. Но здесь, видите ли, все хотят, чтобы убийцей был он.
Теперь он прекрасно понимал, что необдуманно взялся за трудное, почти неразрешимое дело.
— Кто был заинтересован в смерти старухи?
— Не знаю. Говорят, что она лишила наследства свою племянницу, когда та вышла замуж.
— Кому же достанутся ее деньги?
— Наверно, приходскому совету. Она часто меняла свое завещание… А может быть, Марии-польке…
— Тереза! — позвал ее хозяин снизу, как и вчера вечером.
Не следовало ее задерживать больше. Помель был, по-видимому, недоволен. Возможно, он ревновал. Или просто боялся, что она слишком много расскажет комиссару.
Когда Мегрэ спустился вниз, молодой учитель уже завтракал и, завидев комиссара, с любопытством посмотрел на него.
Что прикажете вам подать, господин комиссар?
— Есть у вас устрицы?
— При мертвой зыби их не бывает.
— И сколько это продлится?
— Дней пять-шесть.
С самого отъезда из Парижа он мечтал об устрицах, но, видимо, ему так и не удастся их отведать.
— У нас есть суп. Можно также приготовить вам яичницу с ветчиной.
Есть он ничего не стал, только выпил у порога гостиницы вторую чашку кофе, разглядывая залитую солнцем площадь и два серых силуэта, которые мелькали за стеклами кооператива Шаранты.
Он раздумывал, стоит ли разрешить себе выпить стаканчик белого вина, чтобы перебить вкус этого ужасного кофе, когда поблизости раздался веселый возглас:
— Комиссар Мегрэ?
Какой-то маленький, щупленький и очень подвижный человечек с молодым лицом и задорным взглядом, хотя ему уже перевалило за сорок, решительно протянул ему руку.
— Доктор Брессель, — представился он. — Лейтенант сказал мне вчера, что вас ждут. Я пришел предложить вам свои услуги, прежде чем я начну прием. Через час у меня в приемной будет уйма народу.
— Не выпьете ли вы чего-нибудь?
— С удовольствием, но только у меня. Это совсем рядом.
— Я знаю.
