– В туалете.
Мегрэ втиснулся в вагон и справа от себя увидел открытые двери туалета. На полу странным образом перекрученное, как бы согнутое пополам, лежало тело.
На перроне начальник поезда отдавал приказания:
– Вагон отогнать на запасный путь… Минутку!.. На шестьдесят второй… И предупредить комиссара вокзального отделения…
Сначала Мегрэ видел только шею мужчины. Однако, когда он сдвинул косо сидевшую на мертвеце фуражку, стало видно и левое ухо.
«На вид года 32, рост 169 см…»
На линолеуме краснело несколько капель крови. Мегрэ осмотрелся. Служащие вокзала сбились в кучу на перроне и на подножке. Начальник вокзала говорил без умолку.
Тогда Мегрэ откинул назад голову потерпевшего и еще крепче сжал зубами трубку.
Если бы он не видел, как проследовал мимо него к выходу пассажир в зеленом пальто, направляясь к машине в сопровождении переводчика из отеля «Мажестик», у него могли бы еще оставаться сомнения. Но приметы совпадали.
Точно такие же маленькие светлые усики под острым носом, подстриженные щеточкой. Такие же редкие белесые брови. Даже глаза того же зеленоватого цвета.
Иначе говоря – Петерс Латыш!
Мегрэ было не пошевельнуться в тесном туалете, где из крана, который кто-то позабыл завернуть, продолжала литься вода, а сквозь щель в обшивке пробивалась струя пара.
Ботинки Мегрэ почти касались трупа. Комиссар приподнял тело: в области сердца рубашка и пиджак жертвы были прожжены – стреляли в упор.
На груди чернело большое пятно с фиолетовыми сгустками крови.
Удивила комиссара одна деталь. Взгляд его случайно упал на ноги трупа. Одна лежала как бы поперек, перекрученная, как и все тело, которое пришлось запихивать в туалет, чтобы закрыть дверь.
Так вот, ботинок на ноге был дешевый, черный – такой, какие носят очень бедные люди. Его не раз чинили. Каблук был стоптан на одну сторону, на подошве виднелась круглая дыра – след долгой носки.
К вагону подошел комиссар железнодорожной полиции, весь в нашивках, преисполненный уверенности в себе, и начал прямо с перрона задавать вопросы.
– Ну что там еще?.. Убийство?.. Самоубийство?.. Ни к чему не прикасаться до прибытия прокуратуры, слышите!..
Внимание!.. Здесь распоряжаюсь я!..
Чтобы выбраться из туалета, где было непонятно, где его собственные ноги, а где ноги жертвы, Мегрэ потребовались нечеловеческие усилия. Быстрым профессиональным движением он ощупал карманы мертвеца, убедился, что в них ничего нет, ровным счетом ничего.
Из вагона он вышел в съехавшей на затылок шляпе, с потухшей трубкой и кровавым пятном на манжете.
– Ба! Мегрэ… Что вы обо всем этом думаете?
– Ничего! Начинайте.
– Похоже на самоубийство?
– Пожалуй… В прокуратуру звонили?
– Как только мне сообщили.
Грохотал громкоговоритель. Несколько человек из публики, догадавшись, что случилось нечто из ряда вон выходящее, издалека наблюдали за опустевшим составом и группой людей, теснившейся у подножки пятого вагона.
Мегрэ круто повернулся, вышел из вокзала, подозвал такси:
– Отель «Мажестик».
Непогода усиливалась. Ветер гулял по улицам, сбивал с ног прохожих, которых шатало как пьяных. Кое- где на тротуар падала черепица. Сплошным потоком шли автобусы.
Елисейские поля напоминали пустынную дорогу. С неба упали первые капли. Швейцар отеля «Мажестик» бросился к такси, держа над головой огромный красный зонт.
– Полиция!.. У вас остановился кто-нибудь с «Северной звезды»?
Швейцар мгновенно закрыл зонт.
– Да, один этим поездом прибыл.
– Зеленое пальто?.. Светлые усы?
– Да, да, пройдите в регистратуру.
Люди бежали, стараясь укрыться от ливня, Мегрэ вошел в отель как раз вовремя, чтобы не попасть под дождь – капли были холодны как лед и величиной с добрый орех.
Служащие отеля и переводчики, пребывавшие позади барьера из красного дерева, сохраняли тем не менее обычную корректность и элегантность.
– Полиция… Господин в зеленом пальто? Усики маленькие, свет…
