Кстати, чего недостает этому жилищу? Несколько раз у Мегрэ возникало ощущение пустоты, которое создается у человека, когда он не находит какого-то привычного предмета. Да нет, вся обстановка на местах. Комиссар смотрел по сторонам, и в душе у него росло смутное беспокойство, как бывает всегда, когда ускользает некая мысль.
– До свидания, господин комиссар. Если вам понадобятся еще какие-нибудь сведения…
Что здесь произойдет, когда дверь закроется? Мегрэ спускается по лестнице. Он невольно думает о старике, сидящем у себя в комнате, о женщинах, которые ворвутся к нему вне себя от ярости, с перекошенными от злобы, от бешенства лицами.
И тут его осеняет. Так вот чего не хватало в этой квартире, вот почему у него было ощущение пустоты! Ни в одной из комнат он не увидел фотографий. Ничего! Ни портретов, которые встречаешь в самой бедной лачуге, ни любительских снимков на память о пляже или горах.
Голые, неумолимо голые стены!
Мегрэ на четверть часа задерживается в привратницкой, затем выходит на тротуар. К нему приближается Жанвье, его инспектор.
– Указания, шеф?
– Подежурь еще. Мне все-таки хотелось бы знать, что это за люди.
На площади Клиши комиссар заходит в пивную, звонит г-же Мегрэ, предупреждает, что может не вернуться домой к обеду, и усаживается наконец перед кружкой пива.
Любопытно, однако, получается с ключом. Повернула ли его в замке м-ль Жанна, втолкнув старика в кухню, – если, конечно, показания Ле Клоагена правдивы?
Таков уж, видно, удел бедняги – вечно сидеть взаперти. Это доказывает наружный засов на дверях его комнаты на бульваре Батиньоль.
Но кто же вынул ключ? Убийца? Выходит, он знал, что за дверью кто-то есть?
Осматривая квартиру на улице Коленкура, Мегрэ допустил промах. Была ли в гостиной гадалки шляпа? Вероятно, очень вероятно. Не мог же Ле Клоаген не снять ее, оставшись наедине с женщиной. Если шляпа осталась в гостиной, убийца, видимо, заметил ее и вытащил ключ из кухонной двери…
Была ли шляпа на отставном судовом враче, когда его обнаружили на кухне?
Мегрэ вытаскивает свой блокнот и заносит туда слово «шляпа».
Опросить всех, кто там побывал. Но в суматохе, сопутствующей началу расследования…
Ле Клоаген не мог запереться сам, а от ключа избавиться – выбросить в окно или уронить в унитаз.
– Возьмемся-ка за другого! – буркнул комиссар после второй кружки, решая, ехать на автобусе или нанять такси.
Уличная жизнь вокруг кажется теперь уже менее реальной. Тайна улицы Коленкура незаметно захватывает Мегрэ. Зажигаются фонари, прохожие превращаются в синие тени на голубом фоне.
– Набережная Орфевр.
– Ясно, господин Мегрэ.
Ребячливость, конечно, но по-человечески понятная – ему приятно, что водитель узнал его и по- дружески назвал по фамилии.
Подпись: «Пикпюс…»
Кому была адресована записка, которую неизвестный (или неизвестная?) набросал в кафе «Спорт» на площади Республики? Не удивительно ли, что Жозеф Маскувен, добросовестный служака, впервые в жизни укравший тысячу франков у своих хозяев, как нарочно потребовал письменный прибор, положил пенсне на бювар и заинтересовался чернильными пятнами?
– Значит, охотимся, господин Мегрэ?
Комиссар вздыхает, расплачивается и тяжело поднимается по лестнице уголовной полиции. Франсуа, старый служитель, не дает Мегрэ войти к себе в кабинет:
– Вас ждут, господин комиссар. Франсуа бросает взгляд на обитую дверь в кабинет начальника. Мегрэ понимает.
На столе горит лампа с зеленым абажуром, но шторы не задернуты и окна распахнуты, являя взору пейзаж набережных, откуда тянет влажной прохладой.
Начальник уголовной полиции поднимает глаза. Рядом с ним, стараясь не смотреть на комиссара, стоит Люкас с видом побитой собаки.
– Вы оказались правы, Мегрэ. Некий Пикпюс действительно убил гадалку.
Комиссар хмурится: к чему это предисловие?
– К сожалению, главного свидетеля едва ли удастся допросить в ближайшие дни.
Почему Мегрэ охватывает страх? Он ведь знает Октава Ле Клоагена всего несколько часов. Да и можно ли сказать – знает? Серьезность начальника, смущение Люкаса… Мегрэ предчувствует беду. Неужели старика…
– Моя вина, – бормочет Люкас.
Когда они наконец заговорят по-человечески?
– Я допрашивал его более часа…
Нет, речь идет не об отставном судовом враче. Речь идет о Маскувене – Люкасу было поручено допросить его еще раз.
