– Узнаю нашу милицию! – поддержал ее сосед. – Люди добрые, поймайте нам преступника, а наручники мы уж и сами наденем! Вот чего бы они хотели!
Не прошло и четверти часа, как перед домом Юлии Крчевой остановилась милицейская машина. Двое парней в форме нехотя вылезли на дождь. История о незнакомце, разгромившем дом и ничего не укравшем, казалась им притянутой за уши. «Скорее всего, какая-нибудь семейная ссора, – решили они по дороге, – хозяйка – паникерша, небось сама во всем виновата, а теперь не знает, как выкрутиться… Вечно так: легавые, легавые… но чуть что – сразу звонят в милицию! Да тут еще проклятый холодный дождь…»
Войдя на кухню, милицейские на мгновение остолбенели.
– Вот это да, – ахнул один из них. – Красивая работка! Отличная! Мамаша, мы должны составить протокол. Дом и обстановка застрахованы? Хоть это в порядке! Ваш незнакомец здорово тут потрудился, наделал вам убытку на несколько тысяч.
Милиционер подозревал, что хозяйка присочинила про нападение – или как еще его назвать? – чтобы избавиться от старой рухляди и получить денежки по страховке, но высказать такое предположение вслух не посмел, а потому сказал:
– Не вешайте голову, мамаша. Госстрах о вас позаботится. А мы займемся делом. Снимем отпечатки пальцев. Вы ни до чего не дотрагивались? Дотрагивались? Очень жаль, это усложнит нашу работу. Но если тот негодяй не был в перчатках, надеюсь, кое-какие следы мы обнаружим. Ну что ж, коллега, начнем, а вы, мамаша, тем временем попытайтесь припомнить, как выглядел ваш гость.
У Юлии Крчевой поминутно темнело в глазах. Чем отчетливее она уясняла себе положение дел, тем тяжелее становилось у нее на душе. А молодой милиционер был разговорчив, ни на минуту не закрывал рта, требовал от нее постоянной сосредоточенности. Помнит ли она, как выглядел «гость»? Помнит, что промок он до нитки, а возможно, и подвыпил, вот и все – скажи она больше, это уже были бы домыслы. А ей не хотелось сочинять, да и вообще думать, уж поскорей бы милиционеры убрались. Если бы ей не нужна была бумага для страхкассы, она бы даже пожалела, что их вызвала, да разве бросишь столько добра на ветер, без возмещения ущерба?
– Вы одна тут, мамаша? – спросил милиционер.
– Одна как перст, мужа нет дома, – отвечала Юлия Крчева. – Пошел за подмогой, паскуда, когда этот хлыщ тут безобразничал, и до сих пор не вернулся, пьяная образина, опять где-нибудь валяется, вот какие вы, мужчины, бессовестные, одна морока с вами!
Молодой милиционер сделал строгое лицо, подозрительно посмотрел на Юлию Крчеву:
. – Говорите, пошел за подмогой и до сих пор не вернулся?
– То-то и оно, что не вернулся. Говорю, как есть.
– Пьяный был?
– В стельку.
Милиционера разговор начал интересовать. А возможно, он задавал вопросы, чтобы скрыть свою беспомощность, авось за что-нибудь наконец уцепится.
– А вам это не кажется странным?
– Нет! – отрезала Юлия. – Когда мужик нажрется, как сапожник, всего можно ожидать.
– Значит, ваш муж был пьян.
– Я же сказала – был! Как съездит в этот треклятый окружной центр, непременно там налижется. Сущая свинья!
– Словом, вам с ним одно мученье.
– Еще бы не мученье! Разве это мужчина? Никакой радости от него не видишь…
– Выходит, так, – размышлял вслух методой милиционер. – Не хватает сразу двоих. Возьмем отпечатки пальцев и составим протокол. Не помешает звякнуть шефу.
– Звякните, – согласился его напарник, возясь с отпечатками пальцев.
Шеф никакого интереса не проявил. Еще и рассердился.
– Пьяного мужа найдете в корчме, если там еще не закрыто, – кричал он в трубку, – а второго, этого парня, коли он не из их села, ищите на станции, на автобусной остановке, в корчме – где-нибудь да отыщете! Не может такой лоб провалиться сквозь землю! А коли ошивается у какой-нибудь крали, застукаем его утром!
О девице, из-за которой, собственно, и загорелся весь сыр-бор, они забыли. Якуб Калас сразу это отметил, и собственная сообразительность польстила его самолюбию. Проницательный ум в таком деле ничем не заменишь. Проницательный ум и хороший нюх. ОНА осталась в тени, а ведь, пожалуй, именно разговор с ней мог бы кое-что прояснить. Два милиционера, составлявшие протокол, о ней даже не спросили. Якуб Калас серьезно ставил это им в вину. Дело, безусловно, развивалось так, что о ней могли и забыть, их занимали другие обстоятельства, немало пришлось повозиться и с описью испорченного имущества, с поисками следов, которые вывели бы их на неизвестного хулигана, однако Якуб Калас упрямо возвращался к мысли, что нельзя было не поинтересоваться и женщиной, ради которой в этот медвежий угол приехал городской щеголь из самой Братиславы. Ради обыкновенной гусыни он бы такой путь не отмахал! Правда, нельзя не похвалить ребят за отличное описание того, каким они застали дом, – словно из жалости к Юлии Крчевой постарались, чтобы она получила по страховке как можно больше. Якуб легко мог себе представить, как они потели над этой бумагой, даже не подозревая, что самое страшное скрывает не дом с покалеченной мебелью, а размытый дождем двор. Возможно, какое-то шестое чувство или зачатки профессионального опыта нашептали им позднее, что перед поисками в селе не худо бы осмотреть все вокруг дома. Юлии Крчевой уже не терпелось выставить милицейских, но те вошли в раж: коли уж мы здесь, осмотрим все, как положено. Слонялись вокруг дома, по двору. Сходить с бетонированной дорожки не хотелось, но неожиданно луч карманного фонарика выхватил какую-то. можно сказать, не совсем привычную для деревенского двора кучу близ забора, отделявшего участок от соседнего. Милиционеры присмотрелись – и по их спинам пробежал холодок. Забыв про грязь, они бросились к тому месту…
Позвони они снова шефу, тот обрушил бы на них поток брани, но в конце концов похвалил бы. И все же они не решились. Один раз за вечер оторвать старика от телевизора – еще куда ни шло. Теперь же лучше соединиться с окружным отделением. Дежурный охотно вызвался связаться с шефом. Тот обругал и его,
