– Над нами будут потешаться, – сказала она. – Уж лучше сидеть дома, чем делать себя посмешищем.
Элизабет взяла Кэтрин за руку и подошла к повозке, на которой военные установили два треугольных флажка, предупреждающие о шторме. Повозка была битком набита островитянами. Офицеры скакали впереди и предупреждали обитателей, стучась в двери домов.
– Доброе утро, Элизабет, – сказала старшая Каролина Рэгг, – дай сюда ребенка. Похоже, тебе придется стоять.
Элизабет забыла о своей досаде. По крайней мере, она услышит какие-то новости о своей подруге Каролине от ее матери.
Однако раздражение вернулось, когда наконец разразился шторм.
– К чему была эта ужасная поездка, Пинни? Хэтти только и делала, что выла. Несколько веточек упало с деревьев. Ужасно глупо!
Элизабет притворилась, что слушает спокойные объяснения Пинкни о скорости ветра, анемометре Робинсона и опасности оказаться одной на острове, если ветер достигнет ураганной силы. Элизабет огорчало только то, что она потеряла два великолепных дня, которые могла бы провести на побережье. Их уже не вернешь. Первого октября Кэтрин пойдет в школу.
Даже себе Элизабет не решалась сказать правду. Школа разлучит ее с Кэтрин, а она так боится одиночества.
В первые несколько недель разлука с дочерью переживалась не слишком болезненно. Кэтрин прижималась к матери, не желая расставаться, когда Делия объясняла, что пора идти в школу. Но девочка неизбежно привязалась к своим школьным подружкам. Она убегала от Элизабет сразу же, как только Делия была готова ее вести. Элизабет вновь почувствовала, что ею овладевает безразличие.
Пинкни спросил Люси, как поступить.
– Ее нужно чем-то занять, – сказала Люси. – Надо встречаться с людьми. Срок ее траура истекает как раз к открытию сезона. Ее будут приглашать. Надо настоять, чтобы она принимала приглашения.
Пинкни настоял, и Элизабет подчинилась. Она посещала все обеды, чаи и прочие торжества, на которых подобает бывать молодым вдовам. Пинкни сопровождал ее. Их медно-рыжие головы привлекали к себе всеобщее внимание. Все были рады, что Трэдды опять бывают в обществе; заботливое отношение Пинкни к улыбающейся миловидной сестре находили очень трогательным. Заледеневшее сердце Элизабет начало оттаивать, соприкоснувшись с теплом. Когда наконец подошла пора бала святой Цецилии, Элизабет искренне наслаждалась всеобщим весельем.
Она рассмеялась, увидев, что распорядители заполнили ее танцевальную карточку, словно она вновь была дебютанткой. Все партнеры были ее старыми друзьями, и им стоило труда держаться с ней галантно. Их заботливость была трогательна. Она играла знакомую ей роль неуязвимой кокетки и поддразнивала подруг, что их мужья похитили ее сердце. Элизабет подтрунивала над Джошуа Энсоном, который был вписан в ее танцевальную карточку всего один раз:
– Я знаю, что за карточки отвечаете вы, кузен Джошуа. Вы президент и можете танцевать вальс столько раз, сколько захотите. Вы проявили осмотрительность, зная, что я собираюсь заарканить вас.
Люси и Пинкни, переглянувшись, улыбнулись.
– У нее прекрасное настроение, – заметил Пинкни.
– У мистера Джошуа тоже. Он очень любит этот бал.
Это было очевидно. Щеки мистера Энсона пылали, глаза сияли, благородное лицо пожилого джентльмена светилось удовольствием. Его бальный костюм протерся, белые перчатки и бальные туфли потрескались от старости, но все это было незаметно. Осанка его была горделива, и танцевал он с такой юношеской грацией, что всякий глядевший на него видел перед собой изысканного джентльмена в расцвете лет.
– Знаешь, Люси, – сказала Элизабет, – я шутила с кузеном Джошуа, что охочусь за ним, но признаюсь тебе, я искренне увлечена. Он самый очаровательный мужчина на балу.
Они сидели на позолоченных стульях у стены, в то время как дебютантки готовились к выходу. Люси улыбнулась.
– Ты оказалась в конце длинной очереди, – сказала она. – В Чарлстоне нет ни одной леди, которая бы не обожала Джошуа Энсона. И многие из них гораздо старше тебя.
– В самом деле?
– А ты понаблюдай. Все Энсоны очаровательны. Взгляни хотя бы на Эндрю. Если молодая Уэринг не перестанет коситься на него, она сама себе наступит на ногу.
– Эндрю – ДД этого Сезона?
– Вне сомнений. Он перестал спать по ночам с тех пор, как начались балы.
– Он выглядит очень привлекательным. Особенно в мундире.
Эндрю был в мундире Цитадели. Серо-голубая куртка до пояса, заканчивающаяся сзади раздвоенными фалдами, застегивалась на медные, до блеска отполированные пуговицы и была украшена золотыми эполетами и рядами золотых нашивок на рукаве. Пурпурный пояс с длинной бахромой обвивал талию, концы его спускались до колен, обтянутых лосинами.
– Он великолепен, – самодовольно сказала Люси. – Но все они напрасно надеются. Он уже пригласил на шестнадцатый танец свою обожаемую маму.
– Неужто ни одна ему не нравится? Люси вздохнула:
– К счастью, нет. В июле он заканчивает курс и поступает на службу в армию. Пройдет много лет, прежде чем он сможет жениться. Я буду довольно стара, когда наконец стану бабушкой. Надо бы украсть Трэдда.
– Ты будешь готова заплатить мне, только бы я взяла его обратно. Он стал такой хитрый и лезет всюду,
