желтое, усеянное крошенными белыми вкраплениями. Никогда такого не видел, по крайней мере не помню. Стряхнув зерно, я покачал головой.
— Соляная глина, — пояснил следопыт. — Это соляная глина из Могильника. Она нагревается под действием аномальной энергии. А волчья лоза — как провод для этой энергии. Надо только найти аномалию, чтобы использовать ее вместо взрывателя.
Кирилл, Алекс и Катя недоуменно смотрели на него. Я кинул взгляд на другой ящик, стоящий возле навеса, и сказал:
— Мины?
— Да, я про них — ответил Болотник.
— Не понимаю! — Рыжая поворачивала голову, глядя то на меня, то на следопыта. — О чем вы, кровосос побери, толкуете?
— Эти мины-петарды взрываются от удара, — пояснил я не слишком уверенно, так как сам пока не очень-то понимал, что хочет сделать Болотник.
— И от нагрева.
— Правильно. Сильный удар и создаст нагрев. Ну так как ты хочешь их использовать?
— Сделаю мину, ею взорвем Мглу, чем бы она ни была.
На лице Кирилла возникло понимание, он кивнул.
— А я все равно не могу расчухать, — сказал Алекс.
Болотник стал пояснять:
— Соляная глина нагревается, когда аномальная энергия попадает в нее. Не люблю это слово — энергия, ну да ладно, вам привычнее. Если ее будет много — глина накалится, даже расплавится. И если мины вставить в глину, они взорвутся. Им не помешает даже вода. Если немного добавить ее, глина станет вязкой, мины можно закрепить в ней и прилепить к чему-нибудь.
— Ну так и что… — начал Алекс, но я перебил:
— А волчья лоза пропускает аномальную энергию. Видел, что было возле оврага, когда мы швырнули шишки? Две… два вида энергии столкнулись.
— Вступили в реакцию два ее различных агрегатных состояния, — пояснил Болотник. — Главное, найти в нужном месте аномалию. На плоту не добраться до противоположного берега Грязевого озера. Оно потому и Грязевое — там дальше настоящее болото, лабиринт островков. И слишком мелко. И еще там лежбища болотных мутантов. Двигаться придется очень медленно, может, несколько суток. Мгла догонит нас. Значит, мы пристанем на южном берегу озера. Там есть небольшой залив, на берегах много аномалий. Но перед Мглой аномалии погаснут, во всяком случае, большинство. Поставим ловушку из мин на пути Мглы, между ней и какой-нибудь аномалией помощнее, которая целиком не рассосется с ее приближением. В глину должен быть погружен один конец лозы, второй у нас. Отойдем… когда Мгла подойдет вплотную, второй конец бросим в аномалию.
— Энергия пойдет по лозе, глина раскалится, мины взорвутся! — подхватил Алекс. — Правильно! Молодец, дядя… — Вдруг он смолк, наморщив лоб, и тут же Кирилл сказал:
— Погодите. А если петарды не сработают возле Мглы? Сами видели, какое от нее излучение… У меня пистолет не стрелял, когда кабаны появились.
— Да к тому же аномалии перед ней гаснут, — добавила Катя. — Хотя и не все, но все равно — мы можем вообще ни одной не найти, чтобы использовать как запал.
— Другого способа не вижу, — сказал Болотник. — В минах нет движущихся частей, никакой механики, почему они должны не сработать? Если можете придумать что-то получше — предлагайте.
Катя отвернулась, Кирилл покачал головой, Алекс развел руками.
Со стороны берега донесся треск, и мы вскочили.
Из густых зарослей заячьей колючки вывалился кабан, здоровенный косматый мутант с клыками как сабли. Таких громадин я еще не видел — холка мне по грудь, тулово как бочка, копыта размером с голову. Бугристая уродливая башка наклонилась, кабан взрыл мордой землю, задрал розово-черный пятак к небесам и всхрапнул — протяжно, исступленно. И только теперь я понял, что этот могучий, злобный и непроходимо тупой владыка леса смертельно напуган.
На спину ему из кустов прыгнула тощая псевдособака. Кабан рванулся дальше, но кусты росли на самой границе ровного участка, за ними был короткий отвесный склон и река. Собака вонзила когти в толстую шкуру, припала к холке кабана, воя. Взметнулись комья земли, и секач рухнул, как валун с вершины утеса, врезавшись башкой в воду.
А следом, ломая заросли, неслись другие, поменьше, между косматыми тушами прыгали псевдопсы, звякали панцирные чешуйки, огнем горели глаза, лязгали зубы.
— Во жратвы скока, — удивился Хохолок. — Чиво это зверье поперло?
— Гон, — сказал Болотник. — Как тогда, у леса.
— Только сильнее, — добавил Кирилл.
Плеск воды заглушил все остальные звуки. Мелкую рябь сменили волны, они докатывались даже до плота, тот качался. Под берегом выросла стена водяной пыли. Все новые звери выбегали из прореженных кустов, я заметил среди псевдособак большого пятнистого тушкана. Он свалился в воду, попытался вынырнуть, но не смог — упавший следом кабан сломал ему хребет.
Множество голов приближались к нам, фыркая, хрюкая и подвывая. Течение несло нас дальше, но и звери из-за него плыли не прямо к противоположному берегу, а наискось.
Все, кроме Анчара и Болотника, встали на краю качающегося плота. Командор неподвижно лежав под навесом, следопыт присел рядом с ним. Кирилл с Хохолком подняли пистолеты, здоровяк дважды выстрелил в башку кабана, и я крикнул:
— Экономь патроны!
Клацнуло огниво, Болотник выпрямился, сжимая свернутую в жгут горящую ткань. Подбежав к самому длинному факелу, разжег его и поспешил к тому, что стоял на углу с нашей стороны.
Отблески огня легли на волны, вода вокруг окрасилась красным и бурым — большое мигающее пятно поползло по реке вместе с плотом. Болотник поднял из-под навеса два шеста, один дал Хохолку, второй Кириллу.
— Отталкивайте, если подплывут, — сказал он.
— Чиво? — возмутился наемник, потрясая секирой. — Чеши грудь! Кабанчик ежели подберется — я его обухом по морде, сюда затащу. Костер сделаем, мясца зажарим…
— Костер посреди плота не сделаешь, — перебил я, и наемник осекся, приоткрыв рот. — Железной жаровни здесь нет, одно дерево.
— А, псевдоплотью те по башке! — взъярился Хохолок, подхватывая шест. Течение как раз несло мимо плота крупного псевдопса. Палка описала дугу, конец с глухим стуком врезался в мокрую черную голову. Дерево треснуло, мутант ушел вод воду, по ней растеклось темное пятно, казавшееся маслянистым в свете факелов.
Ни один зверь не догнал нас, да они и не стремились забраться на плот. Гон закончился, новые мутанты больше не появлялись. Истоптанные заросли остались позади, нас несло дальше, река впереди плавко изгибалась. Болотник сказал из-за навеса:
— Посмотрите на другой берег.
Мы обернулись. Сначала я не понял, о чем он. Берег как берег, песчаная коса на повороте, дальше болотистая земля, холм, заросли, редкие деревца… И тут увидел: холм движется.
— Ох ты… — протянул Алекс. — Это же этот… Ползучий холм, кажется, так их называют? Они ж вроде только в Могильнике живут.
— Мы приближаемся к Грязевому озеру, — пояснил Болотник. — А значит, к Могильнику.
Ползущий вдоль берега холм с крутыми мшистыми склонами и покатой вершиной, где росло одинокое деревце, достигал размеров трехэтажного дома. Такие холмы, как и, к примеру, перекати-еж, не являются аномалиями в обычном понимании. Земляной горб двигался неторопливо и бесшумно, подминая заросли, ломая толстые стволы, оставляя за собой полосу гладкой земли, где пузырились островки ядовитой-слизи.
— Всегда думал, что ползучие холмы живые, — тихо сказал Кирилл.
Алекс хмыкнул.
