булыжника на мостовой или кустика травы в канаве, лишь косила на дерущихся глазом.
Впрочем, такое развлечение выпадало собакам не часто. Я не позволял Бенно драться. Каждое такое сражение оставляло на тонкой шкуре добермана заметные следы, портившие его красоту. И, кроме того, вообще — для чего давать собакам драться? Собаки должны вести себя в обществе друг друга, как подобает почтенным, хорошо воспитанным особам… Слыхали, как в Голландии: доги провожают детей в школу, потом встречают их после уроков, ждут, если те почему-либо задерживаются, — и никогда никаких неприятностей!
Иногда я привязывал Бенно во дворе. Угостишь Бианку чем-нибудь сладеньким — она сейчас же исчезнет; потом явится, умильно подсядет и выпрашивает снова. Я проследил за нею: оказывается, она уносила лакомство своему привязанному приятелю, во двор. Как будто ему не давали самому!
Вы знаете, что собаки любят припрятывать съестное на черный день, хотя сами потом забывают, где и что закопали.
Как-то Бенно занемог — вывихнул лапу, что ли, — и вынужден был в течение недели вылеживать на своей подстилке в углу. Бианка, как нежная сиделка, конечно, почти не отходила от него. Сбегает ненадолго по своим делам во двор — и опять к Бенно.
Раз смотрим — что за кости лежат перед подстилкой Бенно: какие-то черные, грязные, все в земле. Что же вы думаете: Бианка извлекла их из своего тайника во дворе (когда прятала, никто не видал!) и решила предложить своему болящему другу…
Любопытно, что разница в характерах моих друзей проявлялась в любой мелочи. Вздумай прикрикнуть на Бенно — он просто послушается, и только. А Бианка обязательно прикинется такой несчастной, такой жалкой, точно ее побили. Невольно подзовешь и приласкаешь. «Женщина!» — иногда в шутку говорила моя мать.
А если, скажем, поранили лапы и нужно смазать йодом? Бенно звука не издаст, принимает все как должное. Бианка же поднимет визг на весь дом, как будто с нею делают невесть что!…
Очень смешно, помню, было, когда я обучал Бенно буксировке лыжника. Я всегда был сторонником того, что собаку надо закалять, приучать к холоду, пусть она даже такая гладкошерстная, как доберман. Бенно отлично буксировал лыжника в паре с другим псом. А Бианка в это время исходит лаем у забора. Тоже хочет! Можно сказать, умоляет. «Хочу, хочу! Возьмите и меня!»
Впрягли — потянула, потом: братцы мои, тяжело! Встала, лыжи наехали на нее. Тогда попробовала бежать, но постромки не натягиваются… Лентяйка и плутовка! Уж она не переработает, не надорвет силенки! Пусть работает другой!
В конце концов, ее отстегнули. Она отбежала в сторону, встала за елку — только кончик носа видно — и смотрит: что делается?
Жеманница Бианка даже лаяла как-то не так, как Бенно: каким-то визгливым, капризным сопрано. Обожала конфеты. Стоило появиться на столе коробке с леденцами — не отойдет, пока не выпросит. Бенно же на них — никакого внимания.
Бианка и в чашке с пищей прежде выберет все лакомые кусочки, а потом предоставит доедать остальное Бенно. Бывало, дадут лакомство ему — она отберет и съест, а после придет, в утешение полижет его в нос, свернется рядышком, как кошка, и уснет.
Нередко она вообще занимала его подстилку, как свою. Разляжется, а он — как хочешь!
Бенно никогда не сердился, не обижал ее.
Смерть Бенно и Бианки
Меня всегда интересовало: как крепко животные могут дружить между собой и как они переносят потерю, если одного из них внезапно не станет?
Ответ на этот вопрос дали мне Бенно и Бианка.
Они жили вместе уже около девяти лет. За это время у них не было ни одной ссоры, ни одной, переводя на человеческие отношения, размолвки. Мир да любовь!
С годами собаки начали стареть. Спокойнее, медлительнее в движениях сделался Бенно. Поседела морда. На атласистой коричневой шкуре словно проблескивали искорки — седина.
Бианка была на три года старше Бенно. И признаки старости у нее были еще заметнее. Она стала лысеть и плохо видеть. Много спала. На прогулку выйдет — сразу озябнет, сгорбится.
Так тяжело было отмечать это постепенно усиливавшееся одряхление. Но ничего не изменишь: всякому существу — свой срок жизни.
Несчастный случай ускорил наступление неизбежного конца.
Как-то, возвратясь со службы, я выпустил собак во двор. Почему-то в этот день Бенно был особенно резв и подвижен, точно во времена своей молодости. Двухметровыми прыжками он принялся носиться по двору, будто хотел насладиться в последний раз силой, свободой, ощущением жизни… Калитка оказалась открытой. Бенно пулей, не слушая моего оклика, вылетел за ограду. Мимо в этот момент полным ходом мчался автомобиль. И доберман с разбега головой ударился в борт.
Видно, недаром я всегда опасался автомобилей. Недаром об этой опасности, постоянно грозящей в городских условиях нашим четвероногим друзьям, часто напоминал молодым собаководам. Другим — напоминал; а сам — не уберег!
Крылом машины Бенно отбросило на тротуар. Я подбежал к нему — он не шевелился. Подхватив на руки, я отнес его домой, положил на кушетку. Мать притащила нашатырный спирт; стали приводить его в чувство. Все было тщетно. Вернуть к жизни его не удалось.
У него произошло кровоизлияние в мозг; шок — и смерть наступила почти мгновенно.
Занятые Бенно, мы не обратили внимания на то, что происходило в это время с Бианкой. Вся дрожа, какой-то неуверенной, разбитой походкой она приблизилась к кушетке, обнюхала обмякшее, неподвижное тело Бенно и вдруг повалилась.
Только спустя несколько минут мы заметили, что она лежит на полу, не шевелясь, никак не реагируя на окружающее. Бросились к ней — оказалось, мертва и она.
Бианка умерла от разрыва сердца.
Пусть вас не удивляет это: собаки нередко погибают от разрыва сердца — под влиянием сильного волнения, испуга… И вообще нервная организация их очень схожа с нашей; не случайно ученые любят использовать для опытов именно собак…
Так, в один день, я лишился их обоих…
Помните чудесный рассказ Куприна «Барбос и Жулька»? Перечитывая его, я всегда вспоминаю Бенно и Бианку. Жили дружно — и окончили свое существование в один и тот же час…
Александр Павлович помолчал и добавил: — Еще когда Бианка была жива, я заказал для нее точно такой же ошейник, какой был у Бенно. Теперь оба они висят у меня в кабинете на стене. Это все, что сохранилось от Бенно и Бианки. Да остался вот этот шрам, заинтересовавший вас. С него началась не только дружба с Бенно, но и вообще моя любовь к собакам…
БРЫКИ-БРЫКИ. СОБАКА, КОТОРАЯ ГОВОРИЛА «МАМА»
Каждое утро я вижу, как мимо моих окон проходят двое: седой, благообразного вида мужчина и крупный, красивой золотистой масти боксер. Мужчине — давно за шестьдесят; стара, очевидно, и собака. Они ходят на прогулку всегда в один и тот же час. Мужчина идет не спеша, постукивая тростью; пес ковыляет рядом, волоча заднюю изуродованную ногу. Несколько глубоких полузаросших шерстью рубцов, перекрещиваясь, отчетливо выделяются на атласистой шкуре.
Меня заинтересовала эта пара. Собаки-моя страсть. Мы познакомились. Виктор Андреевич, владелец
