— Пшел вон!
И Бен, славный караульный пес Бен, еще минуту назад казавшийся всем олицетворением надежности и злобности, облизнулся и действительно удалился «вон». Поджав хвост, он спрятался за прикол, стараясь держаться подальше от цыгана, трусливо косясь на него, а тот спокойно подошел, наклонился над чемоданом…
Публика ахнула. Что публика! Ахнули все мы, дрессировщики и специалисты собаководства. Лицо вожатого Бена залила краска. Затем из красного оно стало белым. Он рванулся, чтобы подбодрить собаку, хотя, как я уже говорил, это категорически запрещалось, но было поздно: цыган уже шел к нему, неся чемодан в руках.
— Что же это? — пораженный не менее остальных, Обратился к хозяину Бена председатель жюри, он же начальник испытаний.
— Да я ему «фу» скомандовал… — пробормотал тот, не зная, чем оправдаться.
— То есть, как это «фу»?
— Вижу, что он так смело подходит, — мотнул головой вожатый на цыгана, — побоялся, как бы собака его не покалечила, ну и скомандовал тихонько — «фу»…
Тот услышал это объяснение и немедленно потребовал:
— Давай снова!
— Повторить! — приказал начальник.
Снова положили чемодан около овчарки. Бен уже не имел того боевого вида, как вначале, но хозяин подбодрил его, огладив взъерошенные бока, и пес опять залился бешеным лаем.
Чернобородый ждал, отойдя к веревке, насмешливо поглядывая на все эти приготовления.
— Можно приступать, товарищ начальник? — спросил он, когда хозяин отошел от Бена.
— Можно!
И все повторилось сначала.
Опять цыган смело направился к собаке, без излишней торопливости, но не проявляя и каких-либо колебаний. Опять, подойдя на пять шагов, властным низким голосом приказал: «Пшёл вон!» И опять Бен, позорно поджав хвост, уступил без сопротивления.
— Смелостью берет! Чисто психологическое явление, — во всеуслышание заявил председатель жюри, когда чемодан вторично оказался в руках цыгана. — А вы плохо отработали собаку! — сердито бросил он в сторону владельца злополучного Бена, который не знал, куда деваться от стыда.
Смущены были все мы. Ведь испытания — не просто проверка рабочих качеств собак: одновременно это и общественный показ, чтоб все могли видеть, как хорошо служит собака. А тут такая неудача… Вокруг слышались оживленные пересуды. Действительно конфуз!
— Снять с испытаний! — распорядился председатель жюри.
«Снять с испытаний» — позор!
Мне даже стало жаль хозяина Бена: он был, как побитый.
Виновник случившегося — цыган, поглаживая бороду, улыбался, с видом победителя поглядывая на нас.
— А хочешь, я твою собаку отвяжу и приведу сюда? — вдруг предложил он мне.
Разговоры прекратились, все вопросительно смотрели на меня.
Я забыл сказать, что Бенно все еще оставался привязанным у своего прикола в противоположном от Бена конце площадки. Лежа у рюкзака, он спокойно поглядывал на происходящее, не подозревая, что ход событий коснется и его.
Испытать Бенно на цыгане? Сердце во мне екнуло. Я мог отказаться: ведь Бенно уже прошел испытания, но не приведет ли мой отказ к еще большему торжеству этого чернобрового и черноокого храбреца, уже и так сильно уронившего наш престиж?… Согласиться? А что, если я с Бенно произойдет такое же «психологическое явление», какое мы только что наблюдали у Бена и которое едва ли могло служить оправданием для караульной собаки? Приятного мало. Дрессировал, дрессировал, и вот первый же встречный… Но и отказаться — нет, нельзя. Скажут: боится, не надеется на собаку.
Я колебался. А цыган, видимо, был крепко уверен в своей власти над собаками, коли предлагал ни больше ни меньше, как отвязать и привести добермана. И откуда он только взялся? Ну нахал!…
Напряжение ожидания разрядил вопрос председателя жюри.
— Порвет? — сказал он тоном предупреждения, в упор глядя на цыгана, как бы желая снять с себя возможные последствия, а может быть, и избежать еще одной проверки с участием этого наглеца, чтобы не случилось нового провала.
— Не порвет, — отозвался тот. — Не таких видали! Его самоуверенный тон и вызывающие манеры решили дело.
— Давай! — распорядился начальник, даже не ожидая моего согласия. Он жаждал реванша.
Всем нам хотелось проучить этого зазнайку в широченных франтовских шароварах и сапогах гармошкой, чтобы восстановить попранную честь наших питомцев. Не сорвалось бы! Не знаю — чем, но уже тогда он чем-то пробудил антипатию к себе.
Цыган повернулся и наискось направился через поле к доберману. Стало так тихо, что слышно было, как звякнула цепочка, когда встал Бенно. Пес заметил идущего к нему через открытое пространство человека и теперь внимательно всматривался в него, вытягивая морду и нюхая воздух. Я не дышал…
Со средины поля цыган ускорил шаг. Когда же оставалось метров двадцать, он пригнул голову и побежал.
Бенно попятился, слегка оседая на задних лапах… Вздох пронесся над толпой. Я, кусая сжатую в кулак руку, едва удерживался, чтобы не броситься на помощь своему другу.
Цыган был уже в нескольких шагах от собаки. Вот он уже на длину поводка от нее.
В следующее мгновение доберман прыгнул. Даже на расстоянии было слышно, как сшиблись человек и собака; казалось должны были поломаться кости, с такой силой выбросил вперед свое тело Бенно. Его зубы впились в грудь цыгана. Вырвав весь перед рубахи, доберман сорвался и шлепнулся наземь и тут же, мгновенно собрав мускулы в комок, прыгнул вновь. Чернобородый дико закричал и, закрывая руками грудь и живот, повалился на колени.
Оказывается, Бенно пятился, приседая на лапах, готовясь к прыжку… А я-то уж подумал невесть что!
Не помня себя, я кинулся бежать через поле, крича: «Фу! Фу, Бенно!» За мной бежали председатель и члены жюри.
Цыган поднялся. Он был бледен. Зажимая покусанные места руками, покачал головой и, с уважением глядя на Бенно, проговорил:
— Хорошая у тебя собака! Первая собака, которая меня не испугалась! Молодец!
Меня поздравляли, мне жали руки.
Но что же, все-таки, произошло? Почему сдрейфил Бен, в серьезной отработке которого никто из нас не сомневался? И почему то же самое не повторилось с моим Бенно?
Методика дрессировки тогда еще не была разработана так хорошо, как сейчас. Лишь много позднее я понял, в чем была ошибка вожатого Бена. Он учил собаку реагировать на человека, который крадется или, наоборот, приближаясь, шумит, стучит, машет руками или каким-нибудь предметом — вообще ведет себя подозрительно. И не предусмотрел, как бороться с злоумышленником, идущим на собаку спокойно, смело, уверенно. И когда встретился такой противник, пес спасовал. Он был не подготовлен к этому.
Этой ошибки не сделал я, занимаясь с Бенно. И Бенно с честью выдержал трудный экзамен.
Почетный жетон — премия первой степени за лучшую дрессированную собаку, который я привесил в тот день к ошейнику Бенно, напоминает мне о том, как дальновиден должен быть воспитатель собак. Именно благодаря тому, что я не допустил просчета в «мелочах», и был посрамлен любитель сильных ощущений — цыган.
Мне тогда и в голову не могло прийти, что вскоре нам с Бенно предстоит встретиться с этим типом еще раз.
