— Да. Мне это нравится. Я никому никогда не говорил: 'Я обиделся'. Я просто обижался… Поехали кататься?
— Не хочется садиться в душную машину. Посмотри, какой прекрасный вечер.
— А мы не будем садиться в душную машину. Мы вызовем карету. Я где-то здесь, на Невском, видел старинную карету, которая катает людей по городу. Что-то вроде экзотической экскурсии. Я с ними договорюсь, и мы поедем на этой карете провожать тебя домой.
— Увы, этой кареты давно нет. Мало кто в наше время хочет кататься по ночному городу в карете. Романтика нынче не выгодна.
— Этого не может быть, — уверенно заявил я, взмахом руки вырывая из темноты ночи старинную карету, запряженную тройкой вороных лошадей. — Романтика не может исчезнуть только потому, что она кому-то невыгодна. Она всегда есть, просто ее нужно увидеть.
— Надо же, — улыбнулась она, подавая мне руку. — В меня влюбился волшебник…
Я помог ей сесть в карету и шепнул сидящему на месте кучера Асгароту:
— К ее дому. И самой длинной дорогой… Желательно, через Москву…
— Повелитель, — сказал демон. — Если вас интересует время, то для этого нет нужды ехать через Москву. По дорогам этого города мы доберемся до ее дома не раньше, чем к утру.
— Убедил, — кивнул я и сел рядом с девушкой. — Завтра воскресенье. Позволено будет 'влюбленному волшебнику' и завтра побыть возле тебя?
— Ты слишком часто повторяешь, что влюблен. Когда кто-то повторяет это часто, значит он либо не уверен в этом, либо обманывает, но хочет, чтобы ему поверили.
— Все много проще. Вчера я говорил тебе, что люблю, и я говорил тебе сущую правду, потому что чувствовал это. Но сегодня это чувство еще глубже и еще огромней, и я говорю тебе уже об этом чувстве, а завтра…
— Но мы же ничего не знаем друг о друге. Мы едва знакомы и…
— Надежда, — шепнул я, сжимая ее ладонь своей. — Я знал тебя очень-очень давно… Я бродил по этой превращенной в ад земле и искал тебя как глоток воды, как спасительную прохладу дождя, как капли росы… Я не знал и не верил в то, что найду тебя, но я мечтал об этом. Все то, чему я научился, что узнал и постиг — предназначалось для тебя. Мечта о тебе была со мной и в горе, и в страхе, и в тоске. Мне нет нужды узнавать тебя. Я знаю тебя. Я чувствую каждый такт твоего сердца и каждый аккорд твоего настроения. Я слишком долго носил тебя в сердце, так как же я мог, увидев тебя — не узнать?! Ты та, что воплотилась из моей мечты в реальность и вышла ко мне в тот миг, когда мне было тяжелее всего. Когда я увидел тебя там, на берегу, мне вспомнилась старая легенда о богине любви Афродите, выходящей из морской пены… Ты — самое прекрасное, что есть на этом свете. Люди сложили столько легенд о любви, и теперь я знаю, что каждая из них — о тебе. Это ты выходила из пены, и это за тобой спускались в ад, это тебя похищали люди и боги, это ради тебя начинались войны и совершались подвиги, это ты оживала в мраморе и в холсте, не способных удержать тебя, и это тебе слагали стихи и книги… Как я мог не узнать тебя? Лишь одного я боюсь. Рядом с тобой я — не я. Я становлюсь мягким под твоим взглядом и робким, касаясь твоих рук. И я боюсь выпускать свое истинное 'я' наружу. Вдруг я не понравлюсь тебе? Вдруг ты оттолкнешь меня? Я ведь знаю свое настоящее лицо. Я далеко не хороший человек, Надя. Меня невозможно полюбить… Но как мне хочется этого!.. Как мне хочется любить и… Если я прошу не слишком многого, если это не мираж и не сказка, если это только возможно… быть любимым…
— Но ведь и 'плохим' ты был не всегда, — сказала она. — Значит и это твое 'подлинное лицо' тоже не настоящее. Правильно?.. И вот что я еще скажу тебе… Ты зря боишься и зря недооцениваешь себя. Ты… Только не зазнавайся!.. Ты — очень интересный мужчина. Сильный, умный и… немножко простодушный.
— Я?! — весело удивился я. — Это я — простодушный?! Вообще-то… Впрочем, неважно… Асга… Кучер, останови карету! Где мы находимся?
— Дворцовая площадь.
— Отлично, — я распахнул дверцу кареты, вышел на булыжную мостовую и подал ей руку. — Я прошу тебя… Подари мне один танец. Одно танго прямо здесь и прямо сейчас. Эта ночь уже играет нам музыку — слышишь?
— Здесь? — удивилась она. — Но…
— Умоляю!
Я помедлил и неожиданно для самого себя опустился перед ней на одно колено, как когда-то опускались на колено посвящаемые в рыцари. Она ласково коснулась моих волос и прошептала:
— Встань. Я подарю тебе этот танец. В этой ночи слышится музыка и для тебя…
Ветер ласкал ее волосы, а в обращенных ко мне глазах сияли все звезды неба. Я взял ее руку, и музыка заполнила собой время…
— Куда теперь? — спросил Асгарот. — Свет в ее окнах погас уже два часа назад, повелитель. С ней ничего не случится.
— Послушай, Асгарот… Ты тоже думаешь, что любовь — это плохо?
— Для нас или вообще?
— Сама любовь.
Демон подумал и пожал плечами:
— Не знаю… Люди отдают за нее жизнь. А бывает, что побеждают и смерть. Иногда создают ради нее такое, что дивлюсь даже я… А я уже давно ничему не удивляюсь. Наверное, это стоит того, чтобы жить и чтобы умереть… Не знаю…
— Асгарот, а не кажется ли тебе, что на земле становится скучно? — лукаво спросил я. — Нам почти не осталось дел. Все, о чем мы можем мечтать, сделано за нас… По-моему, это требуется исправить.
— На что вы намекаете, повелитель? — впервые заинтересовался демон. — Для нас есть работа?
— Я думаю, что да… Не пора ли нам взяться за наше первоначальное и приятное занятие — предъявить права на наших рабов? До сей поры мы разрешали им выполнять нашу работу за нас, и они в этом не только преуспели, но и перестарались… Как ты полагаешь, не подошла ли и их очередь?
— Вы хотите сказать… Что отдаете нам политиков и убийц, халтурщиков и извращенцев? — радостно блеснул черными глазами Асгарот. — О, давненько же я ждал вашего знака… Революция?
— Нет, на этот раз — нет. Мы, что называется, 'теряем руку'. Вспомним былое и проведем хирургически точную операцию. Война или революция — это все равно, что перемешать ведро с помоями — дерьмо все равно поднимется наверх, а 'инородные тела' все равно выпадут в осадок… Нет, мы аккуратно снимем 'верхний слой'. 'Низы' мы тоже мутить не станем. Пора немного отфильтровать всю эту накипь, а то живущие в нашем 'аквариуме' начнут задыхаться… Только виновные, Асгарот. Только виновные. Для них это будет как гром среди ясного неба. Они настолько уверены в нашем покровительстве и в своей безнаказанности. По-моему, это будет интересно. Не 'мелочь' и не топорная работа, а красивая, аккуратная и приятная для души… Что скажешь?
— У меня столько сюрпризов для каждого из них, — мечтательно протянул демон. — Для каждого индивидуально… 'Своим' — самое лучшее!
— А ты гурман, — улыбнулся я. — С утра и начинайте… И не очень стесняйте себя в средствах и способах.
— Обижаете, повелитель, — расплылся в улыбке демон. — Даже вы останетесь довольны.
— А сейчас отвези меня к писателю, — распорядился я. — И на этот раз поспеши…
Писатель еще не спал. Завернувшись в старый плед, он курил трубку и смотрел на огонек свечи. При моем появлении он аккуратно положил трубку на стол и поднялся.
— Я готов, — сказал он.
— К чему?
— Ну… Вы знаете. Мы же договорились, что если я…
— Что вы как ребенок малый, право слово?.. Мне даже как-то обидно за вас… Вы, священник и еще одна… один мой знакомый… Вы все — как малые, наивные и простодушные дети. Как вы живете в этом мире — я даже не представляю… Лучше угостите меня чаем. Мне очень понравился ваш чай.
Он удивленно посмотрел на меня, но подошел к плитке и поставил на нее чайник.
