— Ты имеешь в виду… — начал инспектор.
— Миссис ван Дом боится, что полиция спугнет шантажиста, папа, и он передаст в газеты всю историю Маргреты, подкрепленную документами. Чтобы это предотвратить, она готова заплатить десять тысяч долларов. Миссис ван Дом говорила весьма властно и решительно.
— Выходит, наши руки связаны, — простонал инспектор. — Если бы мы только знали, что говорится в этой записке…
— Это записано в моем блокноте слово в слово.
— Она прочитала ее тебе?
— Я все-таки джентльмен, хотя и не слишком высокого происхождения, — улыбнулся Эллери. — Ты слышал, как я с ней говорил. В записке сказано: «Миссис ван Дом! У меня есть доказательства, что ваша дочь — воровка. Будьте сегодня в восемь вечера в южном зале ожидания вокзала Пенсильвания. Захватите с собой десять тысяч долларов в купюрах не крупнее двадцатидолларовых. Наденьте черную шляпу с пурпурной вуалью. Заверните деньги в красную бумагу и держите пакет в левой руке. Не предупреждайте полицию! Если я замечу легавых, то позабочусь, чтобы каждая газета в городе получила документы с фотокопиями, рассказывающие о том, как ваша дочь годами совершает кражи в нью-йоркских универмагах. Имейте в виду — я не шучу». Подпись отсутствует.
— Похоже на человека с золотым зубом, — с сомнением промолвила Никки.
— А я думаю, это Винс! — возбужденно воскликнул Майкл.
— Это может быть и тот, и другой, — проворчал инспектор. — Зигги постарался улучшить свой английский, или же Винс намеренно использовал небрежный слог. Отличная работа, сынок. Мы будем там, и…
— Ну нет!
— То есть как это?
— Помни об иске на несколько миллионов.
Инспектор стиснул зубы.
— Кроме того, — продолжал Эллери, — я дал миссис ван Дом слово джентльмена, что ни одного полицейского не будет на вечернем свидании.
— Эллери! — простонал старик.
— С другой стороны, я не полисмен и не официальный детектив, не так ли? И Майкл тоже. А тем более Никки.
— Эллери!
— Майкл, вы не кажетесь довольным.
— Довольным! Сегодня 15 марта, — сквозь зубы процедил Магун. — Эта крыса не покажется до восьми вечера, а срок подачи деклараций истекает в полночь. Он еще удивляется, что я не выгляжу довольным!
— Ничего, Майкл, — успокоил его Эллери. — У нас останется четыре часа.
— Схватить за шкирку эту вонючку, узнать, где он спрятал мои документы, найти их, закончить работу с декларацией, отправить ее по почте — и все это от восьми до двенадцати!
— Можете считать, что декларация уже в сумке почтальона, — заверил его Эллери.
Но пророчества — рискованное занятие.
Без двенадцати минут восемь вечера 15 марта высокая, полная женщина в черной шляпе с пурпурной вуалью и с красным пакетом в левой руке появилась в дверях южного зала ожидания вокзала Пенсильвания.
Миссис Клемента ван Свикен ван Дом обозревала своих соотечественников. Черты ее лица выражали возбуждение. «Так вот как выглядит Народ», — казалось, говорили они.
Народ смущенно взирал на миссис ван Дом, которая царственно проплыла к ближайшей скамейке. Негр-солдат подвинулся, освобождая ей место. На другом конце скамейки молодая мама перепеленывала орущего младенца. Глубоко вздохнув, миссис ван Дом опустилась на скамейку и застыла как вкопанная. Ее лицо покрылось румянцем.
Без двенадцати минут десять она все еще сидела на прежнем месте. Теперь ее соседями были старик без галстука и с бумажной сумкой и девушка в норковом манто и без шляпы, курящая сигарету.
Три наблюдателя обменялись взглядами поверх газет.
— Он не мог нас заметить, Эллери, — пробормотал Майкл.
— Не мог, — согласился Эллери. — Если только он не был здесь в шесть часов и не видел, как мы вошли. В том месте, где мы сидим, нас нельзя заметить, входя в зал ожидания, поэтому я его и выбрал.
— Но мы должны были заметить его, — сказала Никки.
— Вот именно. — Эллери поднялся. — Либо нас одурачили, либо он передумал в последний момент.
— А что делать с миссис ван Дом? — спросила Никки.
— Оставим ее вдыхать запахи Америки, — ответил Эллери. — Это ей на пользу. Пошли.
— Моя декларация! — простонал Майкл Магун.
Первыми людьми, которых они увидели, войдя в приемную инспектора Квина в Главном полицейском управлении, были Леонардо Винс и Джек Зигги.
— Эллери… — начала Никки, но умолкла, взглянув на лицо инспектора.
— Вот человек, которого заинтересует ваша история, мистер Винс, — добродушно сказал старик. — Кстати, сынок, ты хорошо пообедал?
— Ужасно. Сплошное разочарование.
— В этих меню трудно разобраться, верно? Так вот, в половине восьмого мистер Винс явился в управление. Мистер Винс, расскажите моему сыну то, что рассказали мне.
— Я занимался живописью дома, — устало начал Винс. — Без четверти семь зазвонил телефон. Звонили из «Вестерн Юнион» — они прочитали мне телеграмму: «Хочу заказать вам портрет дочери. Уезжаю из города вечером, но у меня есть несколько минут, чтобы все обсудить с вами перед отходом поезда. Встретимся в восемь вечера в южном зале ожидания вокзала Пенсильвания. Я буду в черной шляпе с пурпурной вуалью и красным пакетом в руке».
— Подписано: «Клемента ван Свикен ван Дом», — закончил инспектор Квин.
— А вы… — начал Эллери.
— Ну конечно, маэстро, — прервал сержант Вели. — Я уже получил в телеграфной конторе копию телеграммы. Текст был передан по телефону во второй половине дня. Кто звонил, они не знают. Им велели доставить телеграмму или сообщить адресату текст без четверти семь.
Обернувшись к художнику, Эллери вежливо осведомился:
— Почему же вы не пошли на встречу, мистер Винс?
Художник усмехнулся, обнажив зубы, похожие на деревянные:
— С малышом Леонардо этот номер не пройдет. Когда человека в этом мире преследуют столько, сколько преследовали меня, у него развивается животный инстинкт в отношении опасности. Богатый заказчик снизошел до меня как раз в тот день, когда я стал подозреваемым в убийстве? Ха-ха! Я отправился прямиком к инспектору Квину.
— И с тех пор он находится здесь, — сухо добавил инспектор.
— Не могу выставить его из офиса, — пожаловался сержант.
— Здесь так уютно и безопасно, — осклабился Винс.
— А мистер Джек Зигги? — внезапно спросил Эллери.
Маленький букмекер вздрогнул.
— Это клевета, — заявил он. — Я не знаю…
— Вы ничего не знаете, — кивнул инспектор. — Мистера Джека Зигги задержали в половине восьмого во время обычной облавы в большом притоне букмекеров на углу Тридцать четвертой улицы и Восьмой авеню.
— Когда ребята увидели, кого они схватили, — злобно добавил Вели, — то притащили его прямо сюда.
