— Никки, — осведомился Эллери, — какое сегодня число?
Никки вздрогнула:
— Число? 15 марта.
— А какая дата указана на этой газете?
— Вы же сами ее видели. И я вам сказала, что это вчерашняя газета.
— Вчерашняя. Иными словами, это «Нью-Йорк таймс» от 14 марта. А когда Майкл приходил консультироваться со мной?
— Вчера утром.
— Утром 14 марта. Когда, согласно рассказу Майкла, произошли пожар, кража документов и замена их газетой в его портфеле?
— Позавчера вечером.
— 13 марта. А что говорил Майкл? — воскликнул Эллери. — Что пожар и замена документов газетой произошли 13 марта около шести вечера! Как же могла «Нью-Йорк таймс», датированная 14 марта, попасть в портфель Майкла Магуна в шесть вечера 13 марта? Этого не могло быть. «Нью-Йорк таймс» не выходит вечером, предшествующим дате выпуска! Майкл Магун лгал. Замена произошла не 13-го, а утром 14-го — перед его приходом ко мне — и, очевидно, была проделана самим Майклом. Это подвергало сомнению всю его историю, и мне пришлось пересмотреть все известные факты в свете двуличия Майкла. — Эллери посмотрел на часы. — У вас еще есть время отправить вашу декларацию дяде Сэму, Майкл, — сказал он, — хотя боюсь, что вам придется изменить адрес.
Апрель
ПРИКЛЮЧЕНИЕ С ИГРАЛЬНЫМИ КОСТЯМИ ИМПЕРАТОРА
Когда Калигула[31] стал императором, он назначил консулом своего коня Инцитата. На этом основании историки считают внука Тиберия[32] сумасшедшим. Впрочем, вывод весьма спорный. Консулы во времена Калигулы осуществляли отправление уголовного правосудия и, очевидно, могли, в случае необходимости, обратиться в бегство, сидя верхом на лошади. Бывали куда менее удачные назначения, причем не только в римской истории.
Нам также известно, что Калигула убил своего приемного сына Луция, что он отправлял на арену граждан, вызвавших его неудовольствие, что этот наследник сокровищ Тиберия играл налитыми свинцом костями и тому подобное. Несомненно, это исторические факты, но оправдывают ли они выводы историков? Мы уже разобрались с эпизодом, касающимся преторианского коня. Что до Луция, то по завещанию Тиберия он являлся сонаследником Калигулы, а император, убивший своего сонаследника, прежде чем тот смог убить его, может считаться мстительным, излишне осторожным, но никак не безумным. Превращение недругов в гладиаторов сочетает личный интерес с общественным удовольствием и является признаком политического, а не психопатического ума. И хотя наливать кости свинцом непростительно в моральном отношении, нельзя отрицать, что подобная практика увеличивает шансы игрока.
Короче говоря, отнюдь не будучи безумцем, Калигула был в высшей степени здравомыслящим человеком — демонстрацией этого факта может служить предлагаемая история.
Это было время весеннего равноденствия — короче говоря, последний день третьего месяца Квинианского календаря и ночь знамений в виде ветра, дождя и грома. Однако голос Марка Хэггарда перекрывал шум бури. Хэггард вел свой протекающий многоместный автомобиль по коннектикутской дороге, выкрикивая проклятия разбушевавшимся стихиям. Квины и Никки Портер могли только цепляться друг за друга и молиться, чтобы скорее наступила полночь и взошла спасительная луна.
Эллери не жаждал провести уик-энд в коннектикутском доме, где обитали неизвестные ему лица. Он не раз бывал в домах, чьи хозяева все сорок восемь часов плавали в морях алкоголя или играли в канасту. Но в инспекторе взыграла сентиментальность.
— Я не видел Марка, Трейси и Мальвину Хэггард с тех пор, как десять лет назад умер их отец, — сказал он, — да и раньше редко встречался с детьми Джима — разве только когда они были малышами. Если они похожи на Джима и Кору…
— Дети редко походят на родителей, — ехидно вставил Эллери. — Да и вряд ли Марк Хэггард собирался приглашать и меня.
— Джим и я вместе учились в полицейской академии, сынок. Я был его шафером, когда он женился на Коре Мелони в… да, в 1911 году, сорок лет назад. Я как сейчас вижу этого великана, — мечтательно произнес инспектор, — стоящего перед священником в нелепом костюме — Кора в нем Джима и похоронила.
— Неужели он с возрастом не прибавил в весе? Но я все еще не понимаю, почему…
— Эллери слишком умный, чтобы общаться с простыми людьми, — сказала Никки. — Это так скучно! Кроме того, он знает, что я не смогу поехать без него…
— Ладно, — огрызнулся Эллери, и они отправились в путь.
Все началось с того, что они сошли с поезда не на том полустанке, там не оказалось такси и им пришлось ждать в темноте и сырости целый час. Когда гостеприимный хозяин наконец разыскал их, даже инспектор начал сожалеть о затеянном предприятии. Марк Хэггард оказался крикливым субъектом с черной щетиной, которой неделю не касалась бритва; к тому же он вел машину как ненормальный.
— Не могу выразить, как я был рад получить от тебя весточку, Марк, — сказал старый джентльмен, подпрыгивая на сиденье. — Я чувствовал себя подлецом из-за того, что так долго не писал вашей матери. Приятно будет снова повидать Кору.
— В аду! — прокричал Марк Хэггард, скользя по льду, образовавшемуся после недавнего снегопада.
— Что-что, Марк?
— Ма в аду!
— Очень сожалею, — смущенно произнес инспектор. — А когда…
— Два года назад.
— Но Кора никак не могла попасть в ад!
Марк расхохотался:
— Вы ее не знали. Вы не знаете никого из нас.
— Конечно, люди меняются, — вздохнул инспектор и продолжал, пытаясь сохранить беспечный тон: — Помню, Марк, когда твой отец ушел из полиции, твоя мать была против этого. Но думаю, ему ударили в голову деньги, которые он унаследовал.
— По-вашему, инспектор, до того его голова была другой? Он всегда был чокнутым. Мы все чокнутые.
Эллери это показалось весьма мудрым замечанием.
— Еще далеко ехать? — с отчаянием в голосе спросил старый джентльмен.
— Я уже вся промокла, — пожаловалась Никки.
— Швырялся деньгами как маньяк, — сердито продолжал Марк Хэггард, как будто тема разговора не менялась. — Тоже мне, великий коллекционер! Кем он себя считал — Розенбахом?[33]
— Он коллекционировал книги? — с внезапным интересом осведомился Эллери.
— Отец? Да он едва умел читать! Собирал все, что относится к играм, — старые колеса от рулетки, средневековые игральные карты, древние кости. Заполнил хламом всю оружейную комнату… Держись на своей стороне дороги, ты…….!
— Звучит как вполне безобидное хобби, — дрожащим голосом сказала Никки.
Встречная машина скрылась в ночи. Молния осветила лицо Хэггарда, и Никки закрыла глаза.
— Безобидное? — фыркнул Марк. — В нашей семейке нет ничего безобидного. Включая чертову хибару, которую папаша унаследовал от дяди Джонаса.
— Очевидно, — заметила Никки, не открывая глаз, — вы живете в доме с привидениями, мистер Хэггард?
