Глаза Майды расширились от удивления.
– Хорошо, милорд. Я позабочусь о своей госпоже.
Обняв Бетани за талию, кухарка решительно потащила упирающуюся молодую хозяйку из залы.
В наступившей тишине послышался скрип дерева. Мери, встав со стула, направилась к выходу.
– Подождите, леди Мери! Как вы могли сидеть и спокойно взирать на то, что делают с вашей сестрой? – строго спросил Ройс, загораживая ей дорогу.
Мери побледнела.
– Милорд, но я ничего не могла сделать.
– Моя сестра ведет себя так, как вы требуете этого от меня, – донесся из глубины коридора голос Бетани. – Вы не имеете права судить ее.
Сверкнув взглядом в спину уходящей Бетани, Ройс тем не менее не стал задерживать Мери. Когда обе женщины удалились, он обратился к брату:
– Уму непостижимо, как может так по-разному вести себя кровь и плоть одного отца. Я бы еще понял это, если бы между ними существовала неприязнь, но нет – это две любящих сестры.
– Если бы ты вел себя так, я бы от тебя отказался, – сказал Ги.
– Не сомневаюсь, – задумчиво почесал подбородок Ройс. – А может быть… – Он осекся, но, увидев недоумение брата, счел необходимым пояснить свою мысль: – Возможно, все это сотворила милая ручка Бетани.
– Бетани? – недоверчиво переспросил Ги.
– На мой взгляд, все события в этом поместье – значительные и пустяковые – происходят исключительно с благословения Бетани.
В зале зазвучали гулкие тяжелые шаги, и к Ройсу подошел воин, несущий стражу у ворот замка.
– Милорд, перед воротами стоит сакский воин. Он желает встретиться с вами.
– Проводи его сюда, – сказал Ройс, многозначительно переглянувшись с Ги.
В этой стране скука им не грозит.
В залу уверенной поступью вошел высокий седовласый воин. В его поведении не чувствовалось ни намека на подобострастие. Гордо откинув голову и расправив плечи, он приблизился к владельцу замка как к равному.
– Милорд, меня зовут Седрик. Я вернулся на ту землю, где родился. Я готов принести вам клятву верности, если только этим не нарушу предыдущую присягу.
– Это еще что такое? – спросил Ройс, скрывая любопытство под маской безразличия.
Сакс ставит условия перед тем, как дать клятву верности!
– Нет, я имею в виду не короля Гарольда, – ответил Седрик, правильно истолковав недоумение нормандского рыцаря. – Я присягал защищать владелицу Нортумберленда. Я обязан леди Бетани жизнью и вернулся сюда, чтобы предложить свои услуги ей и вам – если между вами не существует противоречий.
– Не думаю, чтобы одна клятва мешала другой. Твоей госпоже ничего не угрожает. Но Бетани Нортумберлендская – моя рабыня, и я никому не позволю изменить ее положение. Понятно?
– Да, милорд. Я рад, что вернулся домой и могу выполнить свою клятву.
– В таком случае становись на колени, Седрик, и клянись в верности Вильгельму и его людям.
Старый воин с некоторым трудом преклонил колено и произнес клятву верности. Его голос прозвучал громко и твердо.
– Какое положение ты занимал в замке? – спросил Ройс, когда Седрик поднялся с пола.
– Я командовал гарнизоном, милорд, а прежде того заведовал оружейной, – с гордостью ответил Седрик.
Сакский воин был уже немолод, но Ройс не мог отказать ему. Кроме того, возможно, он окажется неоценимым помощником. Наверняка Седрику знакомы все овраги и озера в округе.
– Ты можешь занять место среди моих людей.
Глаза Седрика сверкнули недоумением, а затем в них выразилась искренняя благодарность. Быстро поблагодарив своего нового господина, старый воин направился к столу. Нормандцы раздвинулись, уступая ему место. Хотя Седрик и был саксом, в первую очередь он воин, а мужчин, сделавших делом своей жизни защиту других, объединяло крепкое братство.
– Рабыня со своим защитником? Впервые о таком слышу, – заметил Ги.
– Да уж, – задумчиво произнес Ройс, словно разговаривая с самим собой. – По-моему, в моей маленькой рабыне нет ничего обыкновенного.
– Qui, она не такая, как все. Даже цвет волос у нее необычный.
Ройс поднял брови, услышав это высказывание брата.
– Странно, как много всего ты замечаешь в моей рабыне.
Усмехнувшись, Ги поднял кубок в приветственном жесте.
– Я не слепой. Бетани Нортумберлендская – по-своему очень красива. И ты, похоже, тоже начинаешь замечать это, – сказал он, запивая свои слова глотком эля.
