озабоченным. – Ты кого-нибудь подозреваешь?
– Oui. Есть кое-какие подозрения, но я подожду, пока ты чего-нибудь не найдешь. И если мы придем к одному выводу, ошибка будет исключена. А пока мне нужны доказательства. – Увидев недоумение Ги, Ройс добавил: – Без веских свидетельств обвинение покажется всем полным вздором и лишь растревожит осиный рой.
– Что ж, я добуду доказательства, – сказал Ги. Ройс потер виски, пытаясь сладить с болью и прогнать усталость.
– Кто сейчас рядом с Дамианой?
– Мери и две служанки. Бетани Дамиана отказалась видеть наотрез.
– Проклятие!
Гневная вспышка брата удивила Ги. Глубоко вздохнув, Ройс провел рукой сквозь густые волосы.
– Дамиана стала жертвой собственных предубеждений, – с отвращением произнес он. – Умение Бетани облегчило бы ее страдания.
– Ничто не способно облегчить страдания этой женщины. Она упивается ими.
Ройс пожал плечами:
– Да будь Дамиана хоть фурией – лишь бы она произнесла слова брачного обета.
Ги печально покачал головой:
– Странную ты выбрал для себя судьбу, брат: твоя супружеская жизнь будет под стать твоей военной карьере. И та, и другая наполнены тяготами, лишениями и постоянными сражениями. Иными словами, ты сам сотворишь для себя ад.
Ройс пропустил мимо ушей иронию брата:
– В следующем месяце, как только приедут родители Дамианы, сыграем свадьбу. Брат, сделай так, чтобы она дожила до этого момента.
– Сказать по правде, здоровье Дамианы меня мало волнует. Должен признаться, если бы мне представилась возможность, я, по всей вероятности, даже встал бы на сторону ее врагов. – Став серьезным, Ги протянул брату руку. – Однако так как на чаше весов твоя жизнь, я клянусь, что найду труса, посмевшего поднять руку на женщину.
Какое-то мгновение братья смотрели друг другу в глаза. Из этого немого разговора Ройс почувствовал силу убежденности и преданности брата. Наконец Ги ушел, и его быстрые уверенные шаги затихли вдали.
Ройс покачал головой, размышляя о целеустремленности брата. С самого детства безрассудное упорство Ги было его единственным недостатком, сильно беспокоившим Ройса. Ройс благодарил Господа Бога, что Ги его брат и, к счастью, преданный друг. Ему не хотелось бы иметь такого врага. Многие недооценивали бывшего семинариста. Ройс не разделял подобных заблуждений.
Зайдя в пустое стойло Морлока, Ройс подобрал обрывки ремней. Убеждая себя, что подозрения его ошибочны, он спрятал эти свидетельства чьего-то злого умысла за пазуху и направился к себе в комнату, чтобы составить подробный отчет для Вильгельма.
Подати последние несколько месяцев собирались исправно, но мудрый Вильгельм не страдал близорукостью. Короля заботили не только деньги. Сильная монархия должна в корне пресекать малейшие попытки неповиновения. Ройс восхищался своим сюзереном – и как человеком, и как королем – не только за деяния, но и за то, что тот, утерев нос всему свету, достиг высочайшего положения в мире… Месть незаконнорожденного сына была узаконена силой и сопутствующим ей успехом, который теперь никто не смел оспаривать. И Ройс, глядя на пример Вильгельма, намеревался вознести свое имя туда, где оно должно находиться по праву. Для этой цели ему требуется Дамиана. До сих пор всем, чего он достиг, Ройс обязан исключительно самому себе; но он понимал, что не сможет переступить без связей в обществе через определенный порог.
Едва Ройс закончил писать подробный отчет о случившемся, как в коридоре послышалось робкое покашливание.
– Милорд? – В дверях комнаты стоял старший конюх, теребящий в руке шапку. – Ваши воины поймали сбежавшего жеребца. Как мне поступить с покалеченным конем?
Недовольный тем, что ему помешали, Ройс скрепил послание своей подписью и отложил перо.
– Ты говоришь о Морлоке?
– Да, милорд. По нашим обычаям, судьбу раненого животного решает хозяйка… прошу прощения, хозяин этих владений, – сказал конюх, сминая шапку в тугой комок.
– Обработай раны и ухаживай за конем до тех пор, пока он не поправится, – приказал Ройс.
Конюх просиял, услышав его слова. Измятая шапка была расправлена и водружена на лысую голову.
– Как хорошо, что мне не придется убивать любимого жеребца леди Бетани. Мне бы кусок в горло не шел, если бы я лишил жизни это благородное животное.
– Это животное с норовом, – хитро усмехнулся Ройс. – К несчастью, как и его хозяйка. Боюсь, Морлок слишком вспыльчив и упрям, чтобы прийтись кому-нибудь по вкусу.
Конюх прыснул.
Удивленный и обрадованный тем, что он и простой саксонец находят смешными одни и те же вещи, Ройс тоже рассмеялся.
– Да, леди Бетани – девчонка упрямая. Но другой такой верной не сыщешь. Морлок – лучший конь иа конюшне, а леди Бетани – лучшая девушка на свете. Будьте осторожны, милорд: как бы она не зажарила Вас живьем за то, что вы допустили такое обращение с ее любимцем.
