лорд Соболев. Я выживу. А эту минуту я вам так припомню — кусок в горло не полезет, ни на кого смотреть не сможете, кроме меня! Моя вспышка ярости не осталась незамеченной — увы, не Соболевым, а Шур. Поймав ее любопытный взгляд, я и ей отвесила сполна, но она лишь насмешливо подняла бровь. Это меня отрезвило — не в той я компании, чтобы чувства демонстрировать. Как будто всего этого было мало, я еще наткнулась на взгляд лорда Синоби, меня продер озноб. Это был взгляд крысодлака. Мне тут же вспомнилось, что недоброжелатели именно так и называют первого Синоби. То ли от шока, то ли от врожденной глупости я вступила в эту схватку взглядов. У нас был один учитель — дедушка Синоби, он учил нас так смотреть, он же научил и защищаться. Я стала легкой и прозрачной, агрессия потекла сквозь меня, глаза засветились внутренней улыбкой. Яркой галлюцинацией увиделась розовая кружевная шапочка- панамка над изломанными бровями и демоническими глазами и палочка от леденца в жестко сжатых губах. Я отвела взгляд, кусая губы, чтоб не расхохотаться. Когда я осмелилась опять бросить взгляд на Синоби, он пристально смотрел на кольцо на моем указательном пальце, подаренное отцом, а Шур ему что-то нашептывала.
Как я и предполагала, мне дают старшего напарника. Но неслыханное дело — со мной полетит гражданин Русской Федерации, агент под прикрытием среди пиратов, который недавно видел Хореса и примерно знает, где его искать. Я воспряла духом: если со мной будет столь опытный человек, может, что- то и получится. Естественно, вся эта операция затевалась не ради несчастного Хореса, а ради информации, которую он успел накопить, находясь у пиратов, и которой мы поделимся с Федерацией. На руса возлагалась основная задача — найти пацана и вытащить, на меня — определить его адекватность и в меру сил способствовать русу. Все не так уж плохо, зря я раскисла… кажется…
Мы еще какое-то время обсуждали сроки операции, места нашего выхода из пиратского сектора и прочие оргмоменты. Саму же операцию предстояло разработать совместно с русом, что ж, ему и карты в руки. В конце нашего собрания, когда заверялся договор, лорд Хорес вдруг выпалил:
— Если вы все-таки примете решение уничтожить объект операции, вам придется предоставить веские доказательства в пользу своего решения.
Все мое сочувствие к нему в момент испарилось.
— Я прекрасно понимаю, что нужны очень веские доказательства, чтобы уничтожить вашего единокровного брата, лорд Хорес.
Мой ледяной тон не остался незамеченным. Лорд Ларин добавил:
— Вообще постарайтесь его вывезти, даже если у вас будут сильные сомнения в его лояльности.
— Да, лорд Ларин, я понимаю, что даже если он стал врагом, он все равно является носителем важной информации. И если будет возможность хоть как-то доставить его на Синто, не подвергая себя смертельной опасности, я это сделаю.
Кажется, мой ответ всех удовлетворил.
После Совета мне хотелось только одного — остаться в одиночестве. Нет, еще, пожалуй, поесть. Я вышла раньше всех, дав возможность лордам пообщаться без посторонних, но за мной тут же вышел некст Грюндер. Он обаятельно улыбнулся, при том что он был ужасно некрасив — большой рот, нос с горбом, а главное, шокирующее черные из-за нанолинз глаза, он был ужасно обаятельным, сразу же захотелось улыбнуться ему в ответ. Что ж, хвала его воспитателям, привившим ему это обаяние, иначе люди от него бы просто шарахались.
— Леди некст Викен, я отвезу вас к нам, рус у нас. Он вам понравится.
Мне показали стереофото руса Радика Назарова. Ему было тридцать шесть лет, и выглядел он, как опасный негодяй. Хотя если он работает среди пиратов, то как еще ему выглядеть.
— Очень надеюсь, что вы не ошибаетесь, лорд некст Грюндер.
— Ой, да какие между нами, некстами, церемонии, бросайте их. Зовите меня Грюнд. И давайте перейдем на «ты», — и не дождавшись даже кивка от меня, продолжил: — А как тебя лучше звать?
Я подумала.
— ВикСин, зовите меня ВикСин.
— Ну что ж ты мне выкаешь?
— Да потому что между нами разница, как между кошкой и тигром, только и сходства, что род кошачьих.
Он сложился пополам от хохота.
— О, какая прелесть, чувствуется школа.
— Какая школа? — он меня совсем заморочил.
— Школа гейш. Меня еще никто не сравнивал с тигром, вот с борзой — это да.
Я не нашла ничего лучше, чем спросить:
— А что такое борзая?
— Собака, такая большая и очень худая. Нет, ну если я тигр, то Соболев тогда кто? А?
— Лигр, — нашлась я; лигры сейчас опять входили в моду. Я сама и не заметила, как Грюндер раскрутил меня на «игру гейши», а заметив, посерьезнела. И как со мной это частенько бывает, в самый неподходящий момент в голове что-то повернулось, и разрозненные картинки сложились в одну. Грюндер и Шур беседуют, Шур испепеляет взглядом Грюндера, Шур насмешничает в ответ на мое бешенство… С языка сорвалось:
— Чья это была идея?
— Какая? — он еще не переключился.
— С вашей речью?
На меня взглянул руководитель службы расследования уголовных преступлений, а не очаровательный страшилка.
— Моя. А что, не понравилось?
— Боюсь, моего отца она бы взбесила.
— А я при нем бы и не выступал, мы знали, что ты прилетела одна. Многие были не согласны посылать тебя, а еще так вовремя названный код — это хороший ход. Да и вообще, ты произвела очень выгодное впечатление.
— Вы мне льстите, некст Грюндер, — саркастично заметила я. — А кто — мы?
— Разработчики акции и Ларин.
За разговором мы подошли к флаеру и сели. Я была не рада, что завела серьезный разговор, хватит с меня и Совета. Да и предстоящее общение с русом…Некст Грюндер, видно, это понял и спросил шутливым тоном:
— О чем задумалась?
— О том, что ни за что на свете не хотела бы увидеть вас в гневе.
Он был шокирован.
— Почему?
Я наклонилась к нему и, глядя в глаза, произнесла:
— Уписаюсь со страху.
Хорошо, что автопилот перехватил управление, разбились бы в лепешку. Когда Грюндер отсмеялся, колотя рукой по коленке, я озвучила эту свою мысль.
— В лепешку! Так ты еще и анахронизмы знаешь?
— Я — нет, от брата нахваталась…
— А ну-ка, расскажи мне что-нибудь!
И мы, перебивая друг друга, принялись вспоминать что-нибудь позаковыристей, попутно проверяя, знает ли второй происхождение слова.
Через минут пять я не выдержала и рассмеялась. Каков, а? Похоже, ему даже не приходится запугивать подозреваемых.
— А вы сами допросы проводите?
— Уже нет, а что?
— Да так, подумалось, что вам, наверное, выбалтывали все без всякого нажима.
Он улыбнулся.
— Кстати, ты считаешь меня уродом?
Ну и повороты у нашей беседы, и это притом, что не можешь нормально посмотреть в глаза
