сейчас очень подробно расспрашивал, но ни в чем не упрекал и ничем не грозился за срыв операции.
— Может, он тебя списал уже и не тратил лишнего времени, — неуверенно возразил я.
— Может… А может, его устроило такое развитие событий, мы ж не знаем его планов и резонов. Но меня это уже не спасет… — задумчиво добавил он.
Да, ожидали наши руководители такого поворота или нет, но Витьку в любом случае назначат виноватым. Я покачал головой. От злости, переполнявшей меня последние сутки, ничего не осталось. Я случайно глянул ему в лицо, на нем было опять это задумчиво-мечтательное выражение, которое меня выводило из себя.
— О чем ты думаешь?
Он пожал плечами.
— Интересно было бы узнать их получше.
Во мне опять все вскипело.
— Да что ты несешь? Тебя точно обработали!
— Да прекрати ты! — раздраженно прикрикнул он. — До тебя никак не дойдет, что я сброшен со счетов. Пойми! Скоро. У тебя. Будет. Новый напарник! Обдумай эту мысль! Привыкни к ней.
Я молчал, он прав. Я действительно не могу смириться с мыслью, что все, МЫ — кончились. Теперь будет Я и еще кто-то, если будет.
— А я действительно, хочу узнать их получше, потому что никто нас так красиво не обыгрывал. Даже то, что прислали ее извиняться, эту малолетку сопливую. Ты много знаешь малолеток, которые бы не пыжились и не старались состроить из себя нечто большее, чем они есть? И… я не всегда мог понять, когда она врет… Чтоб я — и не чувствовал лжи! А? Каково?
— Ты втюрился, старый болван.
— Сам ты болван, Саня. Тебя бесит, что я не рву на себе волосы от горя, что буду крайним, и теперь меня уволят?
Блин, он попал в точку, я расстраиваюсь больше, чем он, и это меня действительно бесит.
— Ну и почему же ты не рвешь на себе волосы от горя?
— Не знаю. Устал, наверное. От всего.
— Тогда тебе пора на пенсию! Там твое место! А еще лучше сразу в гроб!
И я, понимая, что могу сейчас набить ему морду, вылетел из комнаты. Пенсия! Для меня пенсия сейчас — это дети-студенты, ожидание внуков. А для него? Бобыль бобылем, даже ублюдков где-нибудь на задворках не наплодил. Останется без работы — подохнет как пес от отсутствия цели в жизни.
— Майор Лепехин, тут сообщение с Грома-2.
«На внешней границе сектора Синто обнаружен пиратский корабль класса яхта. Экипаж, за исключением одного человека, погиб из-за неисправности в системе жизнеобеспечения. Выживший — мальчик тринадцати лет, беженец с Дезерта, прибился к пиратам три месяца назад». Беженец с Дезерта, говорите… Ну-ну. Пацана в разработку.
Через два часа.
«Синтский истребитель тяжелого класса под управлением Шур-Бялко, просит стыковки, а также заявляет права на пленника, снятого с пиратского корабля класса яхта».
Фиг вам, а не пленник. Стыкуйтесь и держите этого полоумного шурбялку, который в одиночку прилетел что-то требовать.
Через пятнадцать минут.
— Майор Лепехин, доложите мне о ситуации с заложниками, — голос Представителя можно точить как коскату.
Докладываю.
— Отдайте им этого ребенка и выпустите истребитель! И впредь не проявляйте самодеятельности в ситуации, когда МЫ все еще заложники! Вам ясно?
— Так точно.
— Похоже, что без Крутецкого вы начинаете делать ошибки, как, впрочем, и он без вас. Сиамские близнецы.
Я молчал, никак не реагируя.
— Впереди у нас обед, — уже спокойным деловым тоном продолжил Представитель, — я вас настоятельно прошу вести себя сдержанней, чем сегодня утром.
— Так точно.
— Я планирую маленькое… развлечение, если получится. Ваша задача — лично страховать меня, будет прямая связь. Возьмете не больше двух человек в помощь. На Крутецкого не рассчитывайте, у него свои ходы.
— Простите, развлечение?
— Я хочу после обеда напроситься на неформальное общение.
— Но они уже уверены в том, что вы Полномочный Представитель.
— Но выгляжу-то я по-прежнему на двадцать лет. Если они практикуют ранний вход во взрослую жизнь — в тринадцать лет уже агентом к пиратам, в девятнадцать руководить военной операцией, значит, нет ничего необычного в двадцатилетнем Представителе. А в двадцать позволительна некоторая беспечность и даже глупость, не так ли?
— Зачем вам это? — осторожно спросил я.
— Я хочу их понять, мы столкнулись не с тем, что ожидали.
Еще один, подумалось мне.
Даниэль
Два дня прошли в томительном ожидании, инфосеть молчала, как будто ничего не происходило. И для большинства синто действительно ничего не происходило, они же не знали о срочном созыве Совета Безопасности. На третий день, рано утром, все визоры включились сами по тревоге и объявили эвакуацию женщин и детей в убежища, объяснив это тем, что пираты совершили наглое нападение, и на планету могут падать обломки кораблей. Паники не было, по крайней мере, в нашем районе.
Наверное, каждый нарисовал знак Судьбы на ладони, я тоже… Ара-Лин, моя половинка, она ведь там, над нами… Знать бы хоть чуть больше… Беспокойство за нее лишало меня сил, заставляя сидеть, свернувшись в клубок где-нибудь в углу. Не припомню худшей пытки, чем эта пытка неизвестностью.
Приходил шериф, сказал, что поступил приказ эвакуировать и меня тоже. При мысли, что я буду находиться среди людей, что они увидят, как меня ломает… Я ответил ему, что если хочет, может тащить меня на спине к убежищу, сам я не пойду. Тащить он не захотел. Сутки в ступоре, с включенным визором в ожидании хоть каких-то новостей. Действительно, падали обломки, но попали в дикие земли. Полтора суток. Вернее, тридцать один час. Тревогу отменили, людей выпустили из убежищ. Опять пришел шериф, спросил, почему я так себя веду, ведь она из посольского рода. Я посоветовал ему почитать ее эгофайл. Он так и сделал, тем более что эгофайл был выведен на визор, и я выставил его обновление на пятиминутное, боялся, что появится строчка с датой смерти. Шериф почитал, хмыкнул и как-то незаметно ушел. А через час перезвонил.
— Жива твоя некст Викен. — Меня подбросило, я не успел задать вопрос, как он ответил: — Через Грюндеров узнал, а ты выйди из ее эгофайла, додумался тоже — пятиминутное обновление, совсем сбрендил?
— Шериф… — я видел, что он что-то недоговаривает.
— Жива, я сказал!
— Она в регенераторе, да?
— Да. А сейчас, у меня и так полно дел, помимо того, чтобы тебя, психа, успокаивать, — и он отключился.
Я вышел из эгофайла и заметался по комнате. Так, что с ней может быть? Если пошла пилотом — то космообморожение, а это, как правило, руки. Но с чего бы ей идти простым пилотом, после того как она
