Известны случаи, когда прокалывание, сделанное подчиненному, уже имевшему опыт состояния измененного сознания, активировал все симптомы, ассоциируемые с классическим пробуждением кундалини. При этом возникало ощущение ледяной/обжигающей вспышки в области позвоночника, отчетливое чувство исчезновения внутренних телесных «блоков» и переживание счастья/ужаса пробуждения, традиционно определяемого как «открытие третьего глаза».
Другое распространенное следствие травмирующего пирсинга и модификации тела — явление расширения сознания, которое в традиционных оккультных кругах называют «выходом из тела» или «астральной проекцией». Мы предпочитаем избегать этого языка, однако нельзя отрицать ценность такого опыта, какими бы терминами не пользовались для его описания. Часто маги, подвергавшиеся подвешиванию за кольца в проколотых сосках или согласившиеся на экстремальную модификацию тела, рассказывают, что наблюдали собственные страдания и истерзанную физическую оболочку отстраненно, словно покинув тело.
Опыт ощущения, что самое сокровенное существо и глубочайшие уровни сознания — потенциально бессмертное каузальное тело — нечто отдельное от смертного физического тела, весьма значим для адепта. Стоит магу взглянуть на свое тело с «вне-телесной» точки зрения, у него складывается совершенно иное представление о природе человеческого существования. Поскольку нет возможности однозначно доказать, является ли это состояние кажущейся свободы от тела субъективными фантомом или объективным фактом, попытки сделать какой-либо категоричный вывод по сему поводу следует расценивать как чисто спекулятивные.
Посвященный маг темной волны, однако, радуется такому шансу взглянуть на реальность через непривычную или волнующую призму, что ставит под вопрос общепринятые суждения о человеческом бытии. Если экстремальная боль и модификация тела помогают подобным изменениям в сознании произойти, значит, их ценность доказана. Модель существования, допускающая, что сознание можно сознательно отделить от тела, раскрывает магу путь напрямую приблизиться к тайне смерти и бессмертия. Никакое догматическое учение не годится для решения этих сугубо субъективных вопросов; каждый маг (вне зависимости от пола) должен через непосредственное исследование собственного «я» при помощи физических экспериментов определить, какова его позиция относительно этой метафизической материи.
[Иллюстрация: Инициатическая церемония сиу. Джордж Кейтлин.]
Традиционный западный маг, привыкший злоупотреблять рассудочными трактовками инициации, в ужасе отшатнется от самой идеи, что физическая модификация тела и сопутствующая этому боль способны раскрыть кому-то глаза на подобные фундаментальные вопросы. Те же, кто идет по пути левой руки, напротив, с готовностью приемлют любую технику, способную перенести в область телесного важнейшие проблемы бытия, вместо того, чтобы окутывать их мутным и расплывчатым облаком чисто умозрительных спекуляций.
Интересно отметить, что многие «сексуальные авантюристы», не имевшие понятия о спиритуальном и не интересовавшиеся им, ненамеренно приобщили себя к магическому мировоззрению, экспериментируя с радикальным модифицированием тела. Очень многое стоило бы сказать тем самозваным метафизикам, которые отказываются даже допустить, что уроки телесной боли и наслаждения заслуживают серьезного внимания. Здесь мы в который раз сталкиваемся с известным нам противоборством плоти и духа — иллюзорным конфликтом, который сексуальный маг разрешает, постигая величайшие тайны души через радости и страдания своего собственного тела.
Эти практики, о которых мы рассказали, произрастают из методов, применявшихся некоторыми шаманами и факирами для того, чтобы вознести обыденное сознание на визионерские уровни. Пожалуй, наиболее известный пример этой традиции — религиозный ритуал индейцев сиу, в котором юноши племени должны были пройти испытание, во время которого им прокалывали кожу на груди и подвешивали так на достаточно длительное время, пока они не войдут в визионерское состояние сознания. Таким образом сиу посвящали мальчиков во взрослых мужчин, женщинам же племени запрещалось наблюдать за этим исключительно мужским таинством — подобная сегрегация полов противоречит философии пути левой руки. Однако испытать то, каким образом эта практика меняет состояние сознания, может любой маг; придерживаться верований североамериканских индейцев для этого необязательно.
То, что ныне многие фетишисты, даже не догадывающиеся о существовании подобных религиозных обычаев, соглашаются на прокалывание и подвешивание, полностью повторяя вышеописанное, заставляет предположить, что подобные ритуалы глубоко укоренены в атавистических психических элементах человеческого сознания. Мифологии самых разных народов пестрят историями о богах-магах, достигавших визионерского апофеоза при помощи этого метода — болезненного прокалывания с последующим подвешиванием. Один, скандинавский бог войны, поэзии, магии и священной ярости, согласно мифу, получил руны во время мучительного ритуала принесения себя в жертву, когда ему пришлось, терпя страшную боль, висеть на мировом древе девять дней и ночей. Бог и герой из мифологии индейцев Центральной Америки Кецалькоатль получил визионерское знание через аналогичный ритуал болезненного подвешивания.
Экстатические страсти мага Иисуса, с нанесением ему ран копьем и последовавшим распятием, несомненно повторяют ту же модель, что мы видим в мифах об Одине и Кецалькоатле. С любовью выписанные страдания Христа на кресте и одержимость его приверженцев его мучительными унижениями однозначно доказывают, что экзотерическое христианство на самом деле исходит из некоего эзотерического культа боли/похоти, подспудно связанного с магической инициацией. Подобное, часто всплывающее сходство между древними инициатическими испытаниями, сопряженными с болью, и желаниями, которые движут современными сексуальными фетишистами, говорят об одном. За поверхностным выражением обыденного эротизма, определяющего самый обычный сексуальный опыт человека, скрывается сексуально-магический импульс.
И нередко тот, кто только начал развлекаться садомазохистскими практиками, с глубочайшим удивлением понимает, что, случайно нажав внутренний переключатель темной волны, он, преследуя свой излюбленный фетиш, наткнулся на нечто более сложное, нежели обычное сексуальное предпочтение. Зачастую поверхностный или мимолетный интерес к «альтернативным» сексуальным практикам, вроде S&M или модификации тела, приводит к настоящему спиритуальному прозрению. Великое пробуждение Бодханы пришло к Сиддхартхе, пока он сидел под деревом Бодхи; к кому-то оно приходит после операций с прокалыванием и подвешиванием, устроенных их «господином».
То, что пирсинг и модификация тела исключительно в декоративных и эстетических целях стало популярной модой, заслуживает отдельного комментария. С точки зрения мага пути левой руки, всякий раз, когда стадо пашу начинает увлекаться практикой, еще недавно бывшей эзотерической или просто малоизвестной, к этой практике, естественно, стоит отнестись с известной долей скепсиса. Любую практику саму по себе, будь то пирсинг, татуировка или модификация тела, нельзя автоматически ставить в разряд магических; более того, то, как эти явления проявляются в массовом социуме, делает их однозначно не- магическими. Нередко модификация тела, в ее самом распространенном варианте, даже не имеет функции сексуального фетиша; это просто поверхностная модная фишка.
В конечном итоге, в большинстве урбанистических контекстов индустриализированного западного мира внешние символы сексуального бунта приобретают ранее немыслимую популярность. Стиль некогда запретных сексуальных практик вроде садомазохизма и различных форм фетишизма вплетается в моду. Тщательно выстроенные и разрекламированные «сцены», посвященные БДСМ, коже, кожзаменителям, а также иным, становящимся все более общественно приемлемыми — а некогда считавшимися «отклонением от нормы» — сексуальным предпочтениям, все чаще заметны в сотнях городов.
Генитальный пирсинг, татуировка, скарификация и другие модификации тела, некогда составлявшие прерогативу небольшой и замкнутой субкультуры фетишистов, становятся неотъемлемыми составляющими экономики молодежной культуры. Как и сотни других табу, десятилетиями заимствуемых из маргинальных слоев общества для развлечения скучающего среднего класса, эти эротические аксессуары утратили свой
