предстоящих бедствиях[32], и также подробно останавливается на «знамении» перед последней болезнью Александра[33]. Очевидно, об этом в «дневниках» не было ни слова, иначе Арриан не сослался бы специально на Аристобула. Вообще он любил рассказы о чудесном. Эта страсть Аристобула хорошо иллюстрируется обоснованием, почему Александр встреченный на пути остров назвал Икаровым[34], или эпизодом с моряком, надевшим случайно диадему Александра[35]. По- видимому, Аристобула не столько интересовала судьба моряка, сколько то, что этот случай тоже был использован как «знамение», предвещавшее смерть Александру, а Селевку «великое царство». Что Аристобул был знаком с перепиской своего начальника, видно из сведений, имевшихся у него по делу Дария. Да, пожалуй, и сообщение о плане Дария, перехваченное Александром, характеризует Аристобула как человека, знавшего о переписке македонца[36]. В «дневниках» об этом не было ни слова, а Птолемей о данном документе ничего не написал. Иногда свидетельства Аристобула говорят не в пользу деятельности Александра. Так, по словам его[37], значительная часть отправленного против скифов войска погибла, попав в засаду, устроенную скифами. У Птолемея, по-видимому, этот эпизод не был упомянут. Не исключено, что Аристобул, увлекаясь рассказом, сказал то, чего он знать не мог. Не в пользу Александра говорит и рассказ о взятии «Седьмого города» в Скифии. Арриан пишет: «… по словам Птолемея, жители сдались сами; Аристобул же рассказывает, что и он был взят приступом и что перебили всех, кого там захватили. Птолемей же говорит, что Александр роздал людей своим солдатам и приказал им держать их в цепях до тех пор, пока он не уйдет из этой страны: пусть не останется никого из участников восстания»[38]. Возможно, что Птолемей в своих записях проявлял тенденцию смягчить сведения о жестокости Александра. Там, где Арриан сохранил нам противоречивые показания Аристобула и Птолемся, более здравый смысл и большая осведомленность последнего не подлежат сомнению. Взять хотя бы описание битвы с сыном Пора. Дело касается переправы через Гидасп. Аристобул говорит, что в распоряжении Пора было 60 колесниц, выделенных ему отцом для встречи Александра, и что Пор дал Александру возможность переправиться через реку. Арриан же указывает, что по другим рассказам Пор вступил в сражение с Александром на месте высадки и что Пор прибыл с большим войском. Птолсмсй, наконец, тоже указывая на наличие большого войска, рассказывал так убедительно о столкновении между Пором и македонским царем, что Арриан следовал только его сообщению[39]. Из неоднократных упоминании Арриана, что он следует только показаниям Аристобула и Птолемея, вытекает с очевидностью, что если на эти два источника не делается ссылок, то он следует версиям других писателей, о которых мы ничего не знаем. Порой отсутствие свидетельств Птолемея и Аристобула заставляют высказаться Арриана и на основании собственного опыта[40]. Арриан нашел ссылку на то, что римляне отправили к Александру, уже прославленному своими завоеваниями, посольство и что Александр предсказал Риму будущую его мощь. «Я сообщаю об этом, как о событии не безусловно достоверном, но и не вовсе невероятном. Следует, однако, сказать, что никто из римлян не упоминает об этом посольстве к Александру и о нем не пишут ни Птолемей, сын Лага, ни Аристобул, историки Александра, которым я наиболее доверяю»[41]. Правда, тут Арриан, сообщая об этом посольстве, называет имена авторов: это Арист и Асклепиад. Диодор[42], отражая версию, сообщает, что к Александру потянулись посольства от всех, кто населял северное побережье Средиземного моря и вплоть до Геркулесовых Столбов, т. е. кельты и иберийцы. Несмотря на то, что привязанность Арриана к Риму могла бы заставить его поддержать эти лестные для Рима сведения, он отвергает их. Асклепиад известен только по этому месту Арриана. А Ариста мы знаем еще по Страбону[43], сообщающему, что он родом с острова Саламин и жил позже Аристобула.
Иногда Арриан повествует о событиях, о которых его основные источники не упоминают; они сами по себе возбуждали сомнение в достоверности. В этих случаях ссылка на отсутствие соответствующих сведений у Аристобула и Птолемся означает, что Арриан этих рассказов не признает. К таким сообщениям относятся рассказы об организованном якобы Александром торжественном шествии через Карманию: Александр будто бы возлежал на двух соединенных вместе коврах и, сопровождаемый солдатами, под звуки флейты прошел этой пышной процессией, называвшейся «триумф», в подражание вакхической свите бога Диониса. Арриан высказывает по этому поводу сомнение: «У некоторых писателей есть рассказ, не заслуживающий, по- моему, доверия… Об этом, однако, не пишут ни Птолемей, сын Лага, ни Аристобул, сын Аристобула, и вообще никто, чьему свидетельству об этом можно было бы поверить»[44] . Арриан, по-видимому, отвергает также рассказ о том, что Атропат, сатрап Мидии, привел к Александру сотню женщин-амазонок, что Александр велел убрать их из войска и якобы дал знать царице амазонок, что он придет к ней, так как желает иметь от нее детей. «Обо всем этом, — говорит Арриан, — нет ни слова ни у Аристобула, ни у Птолемея, вообще ни у одного писателя, рассказу которого о таком исключительном событии можно было бы поверить»[45]. Есть и другие расхождения между Аристобулом и Птолемеем, которые объясняются лучшей осведомленностью Птолемся. К ним относятся, например, сведения о марше Александра с войсками через пустыню. Птолемей утверждает, что перед войском появились две змеи, наделенные голосом. Аристобул же говорит о двух воронах, летевших перед войском. Арриан утверждает, что рассказ Аристобула является обычной версией. Он признается в том, что допускает божественную помощь Александру: это правдоподобно само по себе, если проследить удачу этого полководца. Но разноречивость этих версий заставляет усомниться в точности сведений. Скорее всего следует считать, что Птолемей рассказывает легенду, возникшую на территории Египта, в египетском стане. По существу, конечно, версия большинства, которой придерживается и Аристобул, заслуживает предпочтения, так как по рассказам путешественников вороны и хищные птицы в пустыне встречаются нередко и это считается признаком близости источников [46]. Эпизод о возвращении в Египет Арриан тоже читал в двух изложениях: Аристобул рассказывает, что Александр вернулся в Египет той же самой дорогой, которой ушел, а Птолемей говорит, что он пошел другой прямо на Мемфис. И тут версия Птолемея лучшая, так как все легенды об Александре и его посещении Мемфиса он узнал из египетских источников. Здесь, кстати, следует сказать, что при всей реалистичности рассказов Птолемся об Александре в них есть мистические и религиозные элементы. Религиозные обряды необходимы были полководцу Александру для того, чтобы воздействовать на войско, которое должно было верить, что боги относятся к нему благожелательно. Отсюда неоднократные обращения Александра к оракулам и гадателям снов, ссылки на верования к знамения. Присутствие в свите Александра специалиста по толкованию снов и предзнаменований следует считать неоспоримым фактом. Греки и другие участники громадной армии Александра веровали в своей массе в сны. А так как поход с его опасностями вселял в солдат опасения за жизнь, гадание снов и толкование предзнаменований в таких рамках, как об этом рассказывает Арриан, были в порядке вещей. Кроме того, сам поход диктовал необходимость обращения к помощи богов: предварительно требовались жертвоприношения, давались богам священные обеты; за благополучный исход просители обещали богам какое-нибудь «вознаграждение», знак благодарности. Многочисленные, дошедшие до нас, надписи свидетельствуют о боязни водных путей, путешествий и переходов. Многочисленные надгробия свидетельствуют о том, как много погибало путешественников в волнах морей. Даже простая поездка из Александрии в Италию рассматривалась уже как «великая опасность». В гавани города Александрии иждивением крупного политического деятеля, друга Птолемея II, был построен знаменитый маяк Фар, который должен был тем, кто разъезжал по морям, обеспечить въезд в гавань; он был посвящен «богам-спасителям», т. е. всем тем богам, которых просили о спасении мореплаватели. Когда Александр переправился с войском через Истр, он «разрушил город и на берегу Истра принес жертву Зевсу-Спасителю, Гераклу и самому Истру за то, что он позволил ему переправиться»[47]. Здесь Зевс назван Спасителем: это, разумеется, самое распространенное его культовое прозвище; Геракл назван как легендарный предок Александра, а Истр — олицетворенное название реки Истр, бог Истр. Соблюдение Александром других религиозных обрядов — в интересах ли похода или в личных[48] — Птолемеем не обсуждалось.
Нельзя считать источниками Арриана ни Ктесия, ни Гекатея, ни Геродота, ни Ксенофонта. Высоко ставил Арриан Эратосфена из Кирены, крупного ученого (III в. до н. э.), одного из руководителей знаменитой библиотеки в Александрии. Он считал его большим знатоком географии Индии, так же как и Мегасфена
