северо-запад. В комнату хлынули косые лучи заходящего солнца, лежавшего уже совсем низко на огромной гряде пурпурных облаков, которые, предвещая близкую бурю, тяжелой пеленой закрыли горизонт и словно простерли свои крылья над волнами беспредельного океана. Повернувшись в ту сторону, откуда в это мгновение дул, глухо завывая, морской бриз, Норна обратилась к духу ветров и запела голосом, напоминающим голос этой стихии:
Эти слова тоже сопровождались соответствующим действием: Норна резким движением вырвала у себя прядь волос и, не переставая петь, развеяла их по ветру. Затем она закрыла ставень, и комната вновь погрузилась в таинственный полумрак, гораздо более подходивший к характеру и занятиям Норны. Расплавленный свинец был еще раз вылит в воду, и колдунья опять с величайшим вниманием принялась рассматривать различные причудливые формы, которые принял застывший металл. Наконец легким восклицанием и движением руки Норна дала понять присутствующим, что колдовство ее увенчалось успехом. Она отделила от причудливой массы кусочек свинца величиной с небольшой орех, похожий на человеческое сердце, и, приблизившись к Минне, запела снова:
Минна, которая, предавшись своим грустным мыслям, давно уже не слушала Норну, вдруг как бы очнулась и вперила в нее жадный взгляд, словно ожидая услышать из ее уст что-то глубоко ее затрагивающее. Тем временем северная сивилла просверлила в сердцевидном кусочке свинца небольшое отверстие и продела в него золотую проволоку, чтобы его можно было повесить на цепочку или ожерелье. Затем она продолжала свою песню:
И Минна ответила ей тоже стихами, как это было в обычае у древних скандинавов при самых разнообразных — как веселых, так и трагичных — обстоятельствах:
— Ну, слава небесам и всем святым! — воскликнул Магнус. — Вот первые осмысленные слова, которые она произнесла за много дней.
— И они станут последними на много месяцев, если ты еще раз вздумаешь прервать мои заклинания, — ответила Норна, возмущенная его вмешательством. — Отвернитесь оба к стене и не оборачивайтесь, чтобы не навлечь на себя мой гнев. Оба вы недостойны видеть то, что здесь происходит: ты, Магнус Тройл, из-за своего самомнения и дерзкого ума, а ты, Бренда, из-за легкомысленного неверия в то, что выше твоего ограниченного понимания. Ваши взгляды только ослабляют чары, ибо незримые силы не терпят недоверия.
Магнус, не привыкший, чтобы к нему обращались столь повелительным тоном, собирался уже довольно резко ответить, но, вспомнив, что дело идет о здоровье Минны, а говорит с ним женщина, испытавшая много горя, сдержал свой гнев, опустил голову, пожал плечами и принял требуемое положение, отведя взгляд от стола и отвернувшись к стене. Бренда по знаку отца последовала его примеру, и оба погрузились в глубокое молчание.
Тогда Норна снова обратилась к Минне:
При последних словах кровь бросилась в лицо Минне, ибо она поняла, что Норне известна тайная причина ее страданий. Эта мысль пробудила в сердце Минны надежду на счастливый исход, который, казалось, предвещала колдунья. Не смея, однако, выразить свои чувства более явным образом, бедная девушка прижала исхудавшую руку Норны сначала к своей груди, а потом к сердцу, орошая ее при этом слезами.
С большим человеческим участием, нежели она проявляла обычно, Норна отняла свою руку у Минны, проливавшей теперь целые потоки слез, затем, с несвойственной ей до того нежностью, она прикрепила свинцовое сердце к золотой цепочке и повесила Минне на шею. При этом она запела последнюю строфу своего заклинания:
Кончив петь, Норна заботливо поправила на шее у Минны золотую цепочку так, чтобы совершенно скрыть ее под платьем, и на этом закончила обряд заклинания, который до самого последнего времени не переставал применяться на Шетлендских островах, где простой народ приписывает любой недуг, не имеющий видимой причины, демону, укравшему сердце из груди больного. Заклинание это состоит в замене пропавшего сердца свинцовым, которое получается описанным выше способом; к обряду этому прибегали вплоть до самых последних лет. Если воспринимать потерю сердца как метафору, этот недуг можно было бы встретить повсеместно, но поскольку столь простое и оригинальное лечение его применяется именно в земле Туле, было бы непростительно не увековечить его в романе, посвященном древнему шетлендскому быту.
Норна еще раз напомнила своей пациентке, что если она покажет полученные ею волшебные дары или расскажет о них, то они потеряют силу
— предрассудок, как известно, крепко укоренившийся в суеверном воображении всех народов. Под конец Норна, снова расстегнув только что ею же самой застегнутый воротник Минны, показала девушке звено золотой цепочки, в котором та сейчас же признала часть цепи, когда-то подаренной Норной Мордонту Мертону. Это означало, очевидно, что он жив и находится под ее покровительством. Минна взглянула на старую сивиллу с крайним изумлением, но та приложила палец к губам в знак молчания и вторично спрятала цепочку среди складок одежды, столь скромно и тщательно прикрывавших прекраснейшую грудь и нежнейшее в мире сердце. Затем Норна залила угли и, когда вода зашипела, коснувшись горячей золы, разрешила Магнусу и Бренде обернуться, потому что дело свое она закончила.
ГЛАВА XXIX
Старухи этой все в душе боятся,
Но все-таки приходят к ней узнать,
Когда красотка на любовь ответит
Иль злобная разлучница умрет,
Где скрылся вор, укравший серебро,
И как лечить от ящура скотину.
А между тем пророчица безумна,
Но и в безумии своем умеет
Все тайны ловко вызнать у глупцов
И, отвечая, им же возвращать их.
Норна и в самом деле имела право на благодарность старого юдаллера, ибо действительно вылечила Минну от ее странного недуга. Старая сивилла снова распахнула окно, а Минна, осушив слезы, встала и с нежной доверчивостью бросилась на
