— А ты совсем не такой. Вообще-то тебя очень легко сломать. Гораздо легче, чем остальных. Но понимаешь… Мне так кажется… Их один раз сломали — и все. Навсегда, конец. А тебя надо бесконечно всякий раз ломать заново.
Леля и Ира Якупова давно уже спали, когда около двух часов ночи в дверь громко и требовательно забарабанили. Леля проснулась. Ира покорно встала, накинула халат и поплелась открывать. Луна одним плечом всовывалась в открытое окно.
— Сваденые колокочики, сваденые колокочики! — раздался игривый голос Гапонова.
В потоке света из коридора в комнату ввалились пьяные Гапонов и Ринат. Талонов звякал друг о друга двумя бутылками портвейна.
— Ты чего, Ян, мы уже спим! — зашипела Ира.
— Фигня, Ирка, — отмахнулся Гапонов, опуская бутылки на стол.
— Идите к себе пейте! Вам тут кабак, что ли?
— Кочай, — велел Гапонов, усаживаясь. — Имею я право выпить со своей невесой? Ты мне невеса или нет? Ринат, ты где пропал?
Леля лежала сама не своя, отвернувшись к стене и укрывшись с головой. Она слышала, как Ринат возится у двери, стаскивает обувь и шепчет: «Блядь, темно, ни хера не видно…» — и вдруг вспыхнул включенный свет.
— Погаси! — шепотом закричала Ира. — Там же Лелька спит!
«Вот дура, — подумала Леля. — Просили же ее молчать!»
— Какая Лека? — с пьяной подозрительностью спросил Гапонов. — Что за Лека, почему не заю?
— Э-э… — Ира сама растерялась от собственного промаха.
— Я же говорил тебе, — тихо напомнил Гапонову Ринат.
— Леушина? Нелегащица?
Затылок и спина у Лели словно налились свинцом — она почувствовала, как Гапонов рассматривает ее.
— Гнать ее надо осюда нах-х… — сказал Гапонов.
Леля, умирая от страха, ждала, что сейчас Гаионов сдернет с нее простыню и прямо в ночнушке выставит в коридор.
— Лано, пес с ней, — смилостивился Гапонов. — Пусь спит. Я сёня добрый. Давай стаканы, Ирка.
Свет погас. Ринат тоже уселся за стол.
— Может, разбудить? — негромко спросил он у Иры. — Выпьет за компанию…
— Не трогай ее, — попросила Ира.
— Нах-х те эта копания с нелегалами? — агрессивно спросил у Рината Гапонов.
— Да пошел ты! — разозлился Ринат. — Как нажрешься, так ни хера не соображаешь!
— Лано-лано, — примирительно заворчал Гапонов. — Не злись.
По короткому красному отсвету на стене перед собою Леля поняла, что Ринат зажег спичку прикурить.
— Я же против Леушиной ничего не имею, — продолжал свое Гапонов. — Да мне воще на них сех насрать… Каминскому просо сзы дать, да и сех делов, а Симакова бы я засавил гоно есь, да положил я на их сех… В ощаге, наверно, чек писят нелегалов живет, за кажим мне, что ли, гоняться? Я токо эту стерву прищучить хочу…
Леля снова испугалась, что под «этой стервой» Гапонов подразумевает ее. Но Ян и Ринат мирно пили вино, и никто не собирался Лелю сей же момент «прищучивать». «Это он не про меня… — поняла Леля. — Это… это он про Нелю…»
Гапонов и Ринат расположились надолго, но тема нелегальщиков в их разговоре больше не всплывала. Леля понемногу успокоилась и все-таки задремала, надеясь, что все обойдется и гости, допив, уйдут.
Леля внезапно проснулась от того, что панцирная сетка под ней ахнула и ушла вниз. Это рядом сел Ринат.
Гапонов черной, бесформенной грудой ворочался на койке Иры. Леля ошарашенно уставилась на голую, такую яркую при луне, согнутую в колене женскую ногу, торчащую из-под Гапонова, и почему-то насмерть перепугалась.
— Ян, ну, не сейчас… — сдавленно простонала Ира.
— А кода еще? — тупо спросил Гапонов.
— Ну… ай! Не при посторонних… ай!
— Ринат — сой чек, — невнятно отозвался Гапонов. — Ему сечас не до нас… У него другое дело…
Ринат вдруг как-то неловко навалился на Лелю, обнимая ее, и Леля инстинктивно схватила его за запястья. От его ладоней и живота пахло потом, и Лелю моментально охватило омерзение, перерастающее в ужас. Лица Рината она не видела, и вообще ничего не видела, а лишь чувствовала, как его руки спокойно и сильно вывинтились из ее хватки и ушли под простыню.
— Рина-ат!.. — изумленно прошептала Леля, поводя плечами, чтобы освободить груди от его жестких пальцев.
Сетка кровати просела еще больше — это Ринат забросил ноги. И едва Леля заметила его медленное, трудное от опьянения движение, как ее страх мигом прошел. Толкаясь и пихаясь, она начала выбираться из кровати, как из болота.
— Х-худа… — прохрипел Ринат, утягивая Лелю обратно, но она все равно села. Ринат, в общем-то, даже не держал ее, а просто придавил. Леля легко перебралась через его ноги, спрыгнула на пол и сразу попала в тапочки.
— Куда ты?.. — бормотал Ринат, пытаясь сесть. — Иди сюда…
Леля схватила со стула свой халат, но Ринат неожиданно ловко и быстро тоже цапнул его. Некоторое время они молча тянули халат каждый к себе, и Ринат, медленно сдаваясь, пробормотал:
— Ну, ложись со мной… Я тебя в общагу поселю, дура…
Леля наконец выдернула халат, напялила и бросилась вон из комнаты. Что там происходило у Гапонова с Ирой, она увидеть не успела. Только в коридоре, очнувшись, Леля вдруг поняла, что с ней приключилось и какое предложение сделал ей Ринат.
Она забилась в первый же попавший туалет и беззвучно ревела, визжала там, трясла головой и грызла пальцы. А потом, когда истерика прошла, умылась и на балконе выкурила полпачки сигарет — все, что оставалось в кармане халата.
Ванька заявился на закате, когда Отличник и Серафима пили чай, выплевывая за окно вишневые косточки.
— Здорово, Фимка. — Ванька плюхнулся на койку Отличника.
— Чай будешь?.. — Серафима уже потянулась к чайнику.
— Не буду, — отказался Ванька. — Лучше дайте водки.
Отличник крякнул.
— Водки нету, — удивленно сказала Серафима.
— Харя, дай тогда на пазырь, — развязно попросил Ванька.
Отличник поглядел на него. В общем-то, в хамской Ванькиной просьбе не содержалось ничего нового, но, во-первых, Ванька просил денег «на пазырь» только пьяный, а во-вторых, все равно знал, что Отличник не даст.
— Ты же знаешь, что не дам, — ответил Отличник.
— Ну дай, а?.. — заканючил Ванька.
Отличник снова внимательно поглядел на Ваньку. Ему показалось, что в Ванькином разгильдяйстве есть что-то неестественное, словно Ванька немного переигрывал. Отличнику вдруг захотелось действительно дать Ваньке денег, но дурацкое упрямство удержало его, и он отрицательно покачал
